Рыжей срочно захотелось в лес. Её накрыла такая ярость, что справиться с ней в городе она просто не могла. Ей нужна была земля, и корни, и деревья. Прислониться к корявому стволу, выкричаться в чаще, может быть даже – врасти. Ослепшая, она бежала вперёд.
Её крепко схватили и потащили вбок.
Майка вывернулась: её держал, обхватив за пояс, какой-то мужик с мясистым носом. Лицо было красным, с большими порами, будто изъеденная жучками кора.
– Отпусти!!! – Она ударила его пяткой по ноге, затылком – в грудь. Мужик разжал руки:
– Сдурела?! Я тебе жизнь спас!
На мост вползали танки. И ещё какие-то бронированные военные машины, похожие на доисторических носорогов.
– Что за фигня?! – Она обернулась к мужику, но тот уже улепётывал к ступенькам, ведущим с моста на набережную, вместе с парой десятков таких же, как он, пыльных и грузных, в джинсовках и камуфляже.
Ухнуло огромно: первый ползучий гад выстрелил. Мир завыл, затопотал. Сотни рук вели железом по стеклу, сотни церквей звонили в колокола. Падали камни кому-то на голову. Танк выстрелил ещё раз. Рыжую отбросило вбок. «Марта! – подумала она. – Они возникли
В верхних этажах Дома Советов появилась чёрная дыра. Рядом надувался серый пузырь. Оттуда послышались хлопки – будто кто-то быстро-быстро хлещет ремнём по деревяшке.
«Чёрт, это ж стреляют по мосту». И Майка, пригибаясь, бросилась спускаться.
– Пролетова! – на тротуаре стояли сёстры Мишаевы и отчаянно махали руками. Она кинулась к ним. Тинка сжала её так крепко, что стало больно рёбрам.
– А Марта? Марта где? – за Мишаевыми маячила баб Мена.
Майка растерялась: всю осень Марта относилась к бабушке с дурацкой подозрительностью. Что она знала? Чего не знала? Про брата? Про
– Полиночка! – Баб Мена вдруг отвлеклась от неё, смотрела Рыжей за спину.
Снова раздался танковый залп. И ещё один. Автоматные очереди.