Я присела на расстеленный на траве плед и вскоре уже попивала ароматный кофе, казавшийся во стократ вкуснее оттого, что он был приготовлен на огне от сухих веток, а выпивался на свежем воздухе, среди легкомысленного птичьего щебета и природного многообразия.

Люди продолжали не таясь смотреть на меня, словно я была невесть каким дивом дивным.

– Ну, что вы молчите? – спросила я в перерыве между глотками. – Скажите же что-нибудь.

Но они молчали, продолжали работать и смотреть. Я будто снова оказалась на троеградском кладбище, в тихом окружении мертвых, только вот досада – рядом не было Старого Чтеца, чтобы проводить меня к выходу.

Что-то вдруг заставило поднять голову и бросить взгляд на холм, с которого я так неудачно скатилась. Расстояние было порядочным, но все же показалось, что я вижу на фоне деревьев неестественно темный стройный силуэт. Возможно, Чтец все-таки был поблизости.

Неожиданно рядом с ним появился еще кто-то. Они, видимо, заговорили друг с другом. Я прищурилась; рука, в которой я держала кружку, дрогнула. Нельзя было сказать наверняка, но облако светлых волос над длинным темным одеянием не могло не напомнить о твоем Ангеле.

Мне стало страшно. Что он мог делать здесь, подумала я, в такой дали от тебя и такой близости от меня? Обучал и сопровождал ли он всех Чтецов или нет, каким странным было его появление в Кахуранги!

Я допила кофе и резко встала, твердо намеренная подняться на холм и выяснить, что к чему. Но женщина удержала меня за руку, заставила снова сесть, и на меня посыпались вопросы со всех сторон, словно кто-то наконец дал людям разрешение говорить. Как мое имя, откуда я, сложно ли говорить с птицами… Рассеянно отвечая, я в какой-то момент снова бросила взгляд на холм. Но там уже никого не было.

Когда обыденные вопросы иссякли, люди начали откладывать свои дела и становиться в очередь. Ко мне подходили и взрослые, и дети, и каждый задавал вопрос – теперь уже не мне, а птицам. От меня требовалось получить ответ и перевести его. Дело было утомительным, людей собралось много, с два десятка человек вышли из пещер, и только в верхней чьи-то руки продолжали дирижировать невидимым оркестром.

К счастью, птицы охотно пошли на контакт и почти не приходилось отправлять какую-нибудь пичугу на поиски ответчика. Узнав, что за мероприятие организовали люди Учителя, подтянулись всевозможные птицы: голуби, крапивники, камышовки. Высунулся из кустов пугливый киви, соизволил прилететь даже гордый кеа.

Вопросы были самые разные: от того, кто повинен в расхищении запасов (виновным оказался киви, который покаялся в своем преступлении и был единогласно прощен) и что надо сделать, чтобы такое не повторялось, до простых и сложных орнитологических уточнений, большую часть которых задали дети. Чтобы составить представление, как это все проходило, стоит сказать только, что кеа на вопрос о том, как работают его крылья, хрипло хохотнул и попросил у семилетнего малыша сначала объяснить, как работают его руки. Птицы не особенно задумываются о своем организме, как и люди – о своем; и уж тем более они не любят рассказывать, как и что у них устроено. Мало ли куда попадут эти сведения!