Сквозь зеркало. Не «в отражении зеркала». В песне говорится, что с ее помощью мы можем увидеть переход сквозь иллюзии Цитадели, которые были созданы, чтобы скрыть ее.

Лиз дала своим спутникам время переварить ее выводы.

– Если зеркало Чжун-цзуна не существует, как Эней мог увидеть дракона? – спросил Оанко.

– Я всегда верил в химер, – заметил Эней. – Может быть, я мог просто увидеть его, потому что дракон был там, и моя вера достаточно сильна. Лир рассказал нам, что, для того чтобы увидеть химеры, нужно только верить в них.

Такое безобидное заявление было для Брисеиды как удар в живот. Теперь ее неспособность видеть химер полностью ее ответственность.

– Очень интересно, – сказал Энндал, – осталось понять, как все это использовать.

– Я делаю все, что в моих силах, – искренне ответила Лиз.

– Мы все стараемся изо всех сил, – ответил Энндал, подняв руки.

Сам он не обнаружил ни единой зацепки. Рыцарь сохранял спокойствие и уверенность, но Брисеида чувствовала, как внутри него нарастает разочарование. Это же чувство вызывало у нее желание разграбить библиотеку, встряхнуть Бая, что есть силы, и яростно надрать задницы его драконам, чтобы они вырвались из своих пергаментов и наконец-то показали себя во всей красе. На следующий день она больше кромсала бумагу, чем рисовала, и смотрела на Бая каждый раз, когда он смотрел на нее.

– Завтра, – вздохнул Леонель вечером. – Опера, и все, что может произойти дальше… Наконец-то гонцы Менга отправились предупредить все войска. Но боюсь, что уже слишком поздно.

– Я поговорю с Менгом, – говорит Энндал. – Он должен знать, что до нас дошли слухи об опере.

Лиз кивнула, выглядя обеспокоенной.

– Чем больше я слушаю Ло Шэнь, тем больше думаю, что брат Менга, Бай, должен быть одним из Элиты. Стражник сказал Энею, что пагода придает силу легенде о ткачихе. Элита стремится усилить значение истории, сделать ее реальной. И нет ничего более эффективного в оживлении легенды, чем ее воплощение самим императором. Действительно ли это удача, что император влюбился в Ян Гуйфэй? Бай познакомил их, напоминаю. Легенда, со своей стороны, смягчила народ относительно истории любви их императора. Двор прощает императору отсутствие политической жизни, ничего не делает, чтобы расшевелить его, а Элита получает больше пространства для маневра. Легенда и реальность питают друг друга на благо Цитадели. Это убивает двух зайцев одним выстрелом, и все благодаря внедрению Бая.

– А как насчет наложницы Ян Гуйфэй?