Полина показала, и через минуту Валерьянов вполне убедительно изобразил женскую походку.

– Семён. – Митя глубоко вздохнул. – Доставишь его на Пятницкую, в женское отделение. Там пусть незаметно переоденется обратно. Вернётесь порознь. И чтоб ни одна живая душа… Очень на тебя рассчитываю.

– И не такое проворачивали, – усмехнулся Семён. – Сделаю по высшему разряду.

– Валерьянов… Как тебя по имени-то?

– Фёдор, – пробормотал стажёр.

– Фёдор Валерьянов, если справишься с заданием и сумеешь не раскрыть себя, возьму на стажировку в Убойный. Всяко лучше, чем в архиве ковыряться. Всё понял?

– Так точно!

Стажёр накинул капюшон, опустил голову, смиренно сложил руки под плащом и вышел под конвоем Горбунова, слегка покачивая бёдрами.

Полина усмехнулась и захлопнула книгу:

– Вы, оказывается, тот ещё выдумщик. А меня куда отправите? В подземелье?

– Есть места получше. Пойдёмте.

Митя подхватил Полинин саквояж, и они вышли в коридор. Хорошо, что уже ночь и в здании почти никого не осталось. Никто не увидит. Лишние свидетели сейчас точно не нужны. Даже среди своих.

По пустым коридорам они поднялись на последний этаж, в дальнее крыло. Митя открыл дверь в самом конце и щёлкнул выключателем.

– Ну надо же! – не сдержала удивления Полина.

Просторная комната больше всего походила на номер в неплохой гостинице. Дубовое бюро с большим зеркалом, мягкие кресла вокруг низкого столика, вместительный комод, просторная кровать в алькове и неприметная дверь, ведущая в отдельный санузел. Впрочем, в гостиничных номерах вряд ли встречаются такие маленькие окна под потолком, да ещё и с решётками.

– Это крыло пустует. Тут была комната отдыха бывшего начальника полиции. Ламарк ею не пользуется. Но её держат в порядке для некоторых важных персон. Таковые бывают крайне редко.

– Я не просила для себя особых привилегий, – возмутилась Полина.

– А это и не привилегия. У нас арестантская забита, а в женское отделение по ряду причин я вас доставить не могу. Дверь я запру, не сомневайтесь. Но буду снаружи. Если что – стучите.

На лице Полины шла внутренняя борьба. Потом она встряхнула головой, смирившись. Разумный выбор, даже для такой гордой птицы. Уж лучше горячая ванна и мягкая постель, чем жёсткие нары в холодной камере.

– Доброй ночи. Завтрак будет в восемь.