– Во имя богов, получилось! – вскрикнул эльф, не переставая лапать своё собственное тело. Он был высок ростом. Его голос изменился: из приглушённого писклявого он трансформировался в высокий тенор. Стал настоящим. – Получилось! – крикнул он снова.

Ахаз'ир улыбнулся, аккуратно поднялся, всё ещё держась за болящую лопатку. Поднялся и Старейшина.

– Именно, что получилось, – сказал он, улыбнувшись. – Развеяны чары, что долгое время были словно плащом твоим, что неволей покрывали тебя собой, заставляя жить другой жизнью. Вздохни же теперь грудью полной, друг мой!

Ахаз’ир подошёл, окинул эльфа взглядом с ног до головы, просунул свой меч в ножны.

– Да, симпатичный ты. Говорю тебе, хоть я и не деревенская девка, – сказал он, скрестив лапы на груди и усмехнувшись. – В Айварстеде все бабы на тебя виснуть будут.

– Спасибо! Спасибо огромное! Я и не думал, что когда-либо смогу вновь стоять так высоко, на двух ногах и дышать полной грудью! – радовался эльф.

– Отныне любопытство своё убавить должен ты и не лезть туда, куда не следует. Это уроком будет тебе. Авантюра с магией боком всегда выходит, – сказал Старейшина, посмотрев на эльфа.

– Конечно! Конечно! Отныне головой больше буду думать, нежели глазами, – ответил эльф. – Ну их, всех этих таинственных растений, магических субстанций и прочих иных зачарованных вещей. Всё, что связано с магией и чарами, отныне я буду обходить за версту!

– Видишь что-то прекрасное, но запрещённое, что под охраной чар находится, взывай к гласу рассудка и тогда проблем ненужных избежишь ты, – сказал старый каджит, поднимая с земли чашу, в которой находились погорелые корни и стебель. Вывалив это, он поднял с земли три камня, что цветом уже были не такими, как ранее. Они выцвели. Подняв сумочку, Старейшина сложил всё оставшееся туда.

– Возвращаться пора. Сделано дело.

Когда они пошли назад, то обратили внимание на труп грязекраба.

– Твоя работа? – спросил Старейшина, указывая посохом на тело и смотря на Ахаз’ира.

– Дааа, засранец решил подкрасться к вам и помешать проведению ритуала. Пришлось остановить его… – ответил каджит. – Кстати, как его звали-то? – спросил он, посмотрев на эльфа.

Тот долго пытался вспомнить, просверливая тело грязекраба, очень огромное тело, своим взглядом.

– Не помню… Вот честно, словно из головы выбили… Ты прав был, Ахаз’ир, они все на одно лицо.

Когда они вернулись к коням, Ахаз’ир распутал узды своего. Старейшина быстро справился с узлами и энергично запрыгнул на своего коня. Он чувствовал радость в душе и гордость в сердце. За себя. Потому что в этот раз он справился.