Глаза Кайры расширяются, и ее губы приоткрываются. Я сжимаю челюсть, когда мои клыки удлиняются, и кончик одного из них упирается мне в язык. Пытаясь удержать превращение, я крепче сжимаю ее руки.
— Я бы убил каждого на этой проклятой горе — Бога, Смертного Бога или человека. Для меня не имеет значения, кого или что я убью. Я бы сделал все это для тебя в одно мгновение, но ты должна знать, что потом я не буду чувствовать никакой вины. Но Руэн… будет жить со своей до конца своей жизни — и все равно он тоже сделал бы тот же выбор.
Ее губы дрожат, они несколько раз сжимаются и разжимаются, прежде чем ей удается заговорить снова. — Я видела слишком много смертей, Каликс. — Рев шторма такой громкий, что почти поглощает ее слова. Они доносятся до меня не громче шепота на ветру. — Я устала. — Ее плечи опускаются, а голова наклоняется вниз. Пряди серебристых волос прилипают к ее лицу и шее.
— Данаи и Македония дали тебе выбор, не так ли? — Спрашиваю я, уже зная.
Когда Кайра поднимает голову, чтобы снова встретиться со мной взглядом, в ее глазах мелькает мрачный блеск. — Змеи, — догадывается она, и я просто улыбаюсь ей. Конечно, мои змеи следят за ней. Они всегда следят за ней.
Она выдыхает, но кивает. — Да, — признается она. — Если мы победим — в конце концов — они сказали, что примут любое наказание, которое я сочту нужным назначить им за их действия.
Не тот выбор, который я сделал бы сам, но опять же — как и большинство людей, Богини оказались очень эмоциональными созданиями.
— Я ценю, что ты пытаешься растолковать слова Руэна в другом свете, — говорит Кайра, и ощущение ее пальцев, соприкасающимися с моими собственными, заставляет мой член из заинтересованного превратиться в болезненно возбужденный. Сжимая челюсти и впиваясь клыками в нижние зубы, я заставляю себя сосредоточиться на ее словах. — Мне помогает знать, что он просто заботится обо мне, потому что я тоже забочусь о вас. Я никогда не думала, что это случится — определенно не при нашей первой встречи, — но я не могу представить, как смогу пройти через это без всех вас.
Когда-то ее слова, возможно, раздражали меня. Когда-то я, возможно, хотел украсть всю ее привязанность и внимание для себя. Но все по-другому, когда те, с кем она хочет разделить себя, также мои. Руэн и Теос — мои братья, моя кровь, единственные равные, которых я когда-либо знал — за исключением нее.