Кажется, я не могу избежать возможности неудачи, что бы я ни делала.

Ариадна жестом указывает Кэдмону. — Не беспокойся об этом, мы разберемся. А теперь пошли.

Глава 41

Кайра

Каликс и Теос встают по бокам от меня, когда мы входим в зал для собраний. Стук наших ботинок по каменному полу заглушается шумом разговоров по мере того, как мы приближаемся к остальным ученикам Академии Ортус. Похоже, что все собрались, осознают они это или нет, ради окончания правления Богов.

Они кое-что забрали у меня, и я не позволю им это оставить. Оставьте его.

Ничто во мне не ставит под сомнение потребность в насилии, которая живет в наших общих душах из-за потери одного из нас. Несколькими минутами ранее мы поднялись по лестнице, ведущей из вызывающей клаустрофобию подземной тюрьмы, а Кэдмон и Ариадна уже ушли. Они отвернулись от шума людей и, пообещав вернуться, исчезли.

— Все будет хорошо. — Теос подходит ко мне слева и скользит ладонью вниз по моей руке, пока наши пальцы не переплетаются.

Не в силах остановиться, я позволяю своей собственной руке повернуться и принять его предложение утешения. До этого момента, этого было так мало, что каждая крупица привязанности со стороны Дархейвенов стала подобна наркотику для наркомана. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю через нос.

Вместо ответа я просто бросаюсь вперед, в толпу. Мы трое сливаемся с потоком учеников, направляющихся в огромный зал, который Боги использовали для объявления своих ожиданий и церемониальных обрядов в течение последних двух недель. Такое чувство, что с тех пор, как мы прибыли сюда, прошла целая жизнь, и в то же время в их глазах это мгновение. Всего лишь секунда за столетия, которые они живут.

Каликс подходит с противоположной стороны от меня и наклоняется. — Руэн здесь, — шепчет он.

Я вздрагиваю всем телом, приподнимаясь на цыпочки, пока осматриваю комнату в поисках потерянного члена нашей семьи — потому что это то, кто мы есть. Разбитая, искалеченная, созданная семья, которая больше никому не была нужна.

— Где? — Я выдыхаю это слово, в то время как мое сердце обливается кровью, растекаясь по всей внутренней части груди. — Я его не вижу.