Наконец капитан Гервин решил поговорить с ним, и, к удивлению Кристофера и всей команды, Саймон опомнился и перестал таращиться в стену. Но он замолчал. Совсем. Он и раньше болтливостью не отличался, а теперь Кристофер опасался, что тот и вовсе разучится разговаривать.

Капитан запретил беспокоить Саймона, сказав, что тому нужно время. Но Кристофер, несмотря на запрет, всё равно навещал друга и пытался разговорить. Однажды, когда он пришёл к нему, на кровати была записка. Всего четыре слова: «Отставь меня в покое».

Кристофер не обиделся, он всё понимал.

Поэтому видеть Саймона на палубе было странно… Удивительно. Невероятно!

– Как ты?.. Как ты себя чувствуешь? – тараторил он.

– Ой, Клин!.. – поморщился Саймон. – Столько слов за такой короткий промежуток времени…

Кристофер закатил глаза.

– Смотрю, сарказм ты не растерял, – хмуро заметил он.

– Не так просто его потерять. – Саймон слабо улыбнулся. – Ну, а со мной… со мной почти всё в порядке.

– Да уж, вижу, господин Скелет, – отозвался Кристофер, окинув его взглядом. Он только сейчас заметил, что волосы Саймона торчат во все стороны, будто кто-то стриг их в темноте и как попало. Похоже, Саймон сделал это сам – не глядя в зеркало.

Заметив взгляд Кристофера, он сказал:

– Оброс сильно, пришлось подстричься.

«Жаль, Марта этого не видит», – подумал Кристофер, а вслух произнёс:

– Скажи честно, как ты себя на самом деле чувствуешь?

– Да что ты привязался! – Саймон поёжился. – Не хочу об этом говорить.

– Вот от этого все твои проблемы! – выпалил Кристофер.

Рядом с ними Дэвид что-то на повышенных тонах говорил Атосу и Маренгони, а леди Катарина пыталась их успокоить.

– Что ты имеешь в виду? – Саймон покосился на него. – Какие ещё проблемы?

– Вечно молчишь, всё держишь в себе и ни с кем не делишься! А потом – бац, и месяцами напролёт разговариваешь со стеной в каюте!

– Уж лучше со стеной, чем с тобой! – Саймон покраснел. Было видно, что слова Кристофера задели его. – Не мог я ни с кем говорить. Я всё время думал… думал о матушке.