– Чего ты боишься? – спросил он, хотя очевидно было, что девушка не может говорить. Ее тело содрогалось уже не столько от мнимого холода, сколько от ужаса. Не получив ответа, Арни снова заговорил: – Они не хотят причинить тебе вреда. Взгляни на них.

Глаза Стейннун метались по бадстове, не останавливаясь ни на мгновение. Дети терпеливо ждали. Тихие и послушные, они сжимали в ручках грязное надорванное в нескольких местах одеяльце.

– Услышу эту песню еще раз, вышвырну, – процедила Диса сквозь зубы, обращаясь скорее к Арни, чем к близнецам, которые даже головы в ее сторону не повернули. Их интересовала только Стейннун.

Батрачка охватила голову руками, вцепилась в волосы и стала раскачиваться взад-вперед, подвывая. Она то жмурилась, то глядела на младенцев в упор, словно надеялась, что они исчезнут. Арни заботливо погладил ее по спине и повторил:

– Они тебе не навредят, милая. – Странно было слышать от десятилетнего мальчика такой покровительственный тон, но Диса привыкла, а Стейннун не обратила внимания. Наконец девушка простонала что-то в ответ, и Арни придвинулся к ней ближе, чтобы расслышать. Диса невольно сделала шаг в их сторону.

– Повтори громче, милая, я не слышу.

Это получилось не с первого раза, но в конце концов ей удалось выдавить из себя:

– Чего они хотят?

Арни посмотрел на младенцев, точно советуясь с ними.

– Отдать тебе одеяло, – пояснил он, – чтобы ты согрелась.

Услышав его ответ, утбурды одновременно шагнули в сторону Стейннун. Она уже не раскачивалась и не выла, а лишь замерла и остекленевшим взглядом смотрела на своих мертвых детей. Медленно-медленно, как если бы им было сложно разгибать руки, младенцы протянули Стейннун одеяло.

– Они на тебя не злятся, – уверенно повторил Арни.

Стейннун выпростала руку из-под одеяла, согнув пальцы, как птичьи коготки. Тряпка в руках у младенцев источала запах сырости и мокрой грязи. Все трое замерли: и утбурды, протягивающие матери потрепанное одеяло, и Стейннун, которая никак не решалась принять странный дар. Но в конце концов она резко выдохнула, подалась вперед и схватилась за одеяло. В ту же секунду утбурды отпустили другой конец и убрали руки за спины, точно хотели показать матери, что не намерены до нее дотрагиваться. Их дело было сделано.

Когда мертвые младенцы покинули дом пастора Эйрика, стояла уже глубокая ночь. Они ушли так же тихо, как пришли. На сей раз ни звука не сорвалось с их губ. Диса не видела, куда они направились, хотя предполагала, что закопались неподалеку.

Арни погладил батрачку по голове. Стейннун прорыдала весь остаток ночи до самого утра, обнимая одеяльце и умоляя убитых детей простить ее. Когда слезы иссякли, она долго высматривала дочерей сквозь приоткрытую дверь, а затем уснула, укрывшись сразу двумя одеялами. Она наконец перестала дрожать.