Я смотрю на матушку. Впервые вижу не надменную лиору Фавьен, а женщину, которая потеряла всё и ради выживания отказалась от собственного имени. Она любила своих детей, как умела — в цепях долга, в тени страха, в привычке резать, а не ломать. И только теперь понимаю: за каждым её холодным словом всегда стоял один-единственный мотив — сохранить нас любой ценой.

Мне словно легче дышать. Замок, капли, даже платье перестают казаться подачкой. Так матушка любит: холодно, но по-своему.

Она собирается уходить, но я останавливаю её вопросом:

— Если вам так не нравился Каэль, зачем тогда, после того злосчастного бала, вы говорили о нём, о детях?

Матушка пожимает плечами.

— Я говорила то, что следовало услышать дочерям Фавьен. Их место рядом с мужем. И твои сёстры должны помнить об этом.

Значит, все эти слова оказались уроком. Отличный урок: терпеть, пресмыкаться и улыбаться, если муж вдруг решит завести вторую жену.

— Аэлина, двери дома Фавьен всегда открыты для тебя, — продолжает она. — Сделай для меня малость: надень платье. В его изнанку вплетена и родовая магия Талей. Я ведь не предполагала, что одна из моих дочерей когда-нибудь гордо понесёт знамя этого дома.

Я киваю.

— Хорошо, — тихо говорю. — Но не ради Фавьен. Я надену его ради вас.

Её губы едва дрожат, будто она хочет улыбнуться, но вместо этого отворачивается, вновь надевая привычную маску. Матушка уже берётся за ручку двери, но всё же медлит и оглядывается:

— Ты стала сильнее, чем я ожидала. И, возможно, мудрее, чем я когда-то была.

Сказав это, она выходит, мягко прикрыв за собой дверь.

***

В итоге, не дождавшись Рика, засыпаю одна в его большой кровати. Утро приходит мгновенно, а потом тянется обманчиво спокойно. Я завтракаю в одиночестве, потом долго плескаюсь в ванне, читаю пару страниц из скучного трактата и то и дело ловлю себя на мысли: вот-вот появится Рик. Но он так и не приходит.

А ровно в полдень спокойствие рушится. В комнату врывается целая армия горничных. Они кружат вокруг меня, натягивая корсет, поправляя каждую складку, вплетая в волосы тонкие ленты. Комната шумит, словно улей, и я чувствую себя невестой, у которой украли право на покой.

— Быстрее, милые мои, — торопит старшая горничная, затягивая шнуровку платья так, что я едва могу вздохнуть. — Его Величество ждёт.

Я встречаю свой взгляд в зеркале и на миг не узнаю отражение. Лицо бледное, слегка испуганное, как будто всё происходит не со мной.

Именно в этот момент дверь распахивается. Я замираю, ожидая увидеть Рика, — но вместо него входит его брат. В парадном костюме, с непроницаемым лицом, он окидывает взглядом весь этот хаос кружев, лент и заколок, после чего небрежно опускается в кресло.