В этот момент кто-то бросился на него сзади и повалил его на землю. Он почувствовал зубы на своем плече. На лицо Луция упали растрепанные рыжие кудри. Проклятый Санар. У мальчишки даже не было оружия. Он упрямо колотил Луция свободной рукой и вгрызался в его кожу зубами, сосредоточенно и безрезультатно. А потом внезапно вздронул, закашлялся и рухнул на него всем весом.

Луций с трудом открыл глаза, скрипя зубами от разрывающей голову боли, и попытался подняться.

– Я не понимаю, – прохрипел Санар ему на ухо, – что происходит?

Плащ и туника быстро пропитывались теплой кровью. Боль. Да, боль могла помочь избавиться от наваждения. Очень сильная боль. Например, предсмертная.

– Прости, парень, – еле слышно произнес Луций и осторожно выбрался из-под подрагивающего тела.

Тумур стоял над ним с растерянным, испачканным кровью лицом и неотрывно смотрел на свой меч в спине умирающего мальчишки.

Они так и не запомнил, что Луцию здесь никто не мог причинить вреда.

Кто-то всадил ему в руку пилу, но Тумур даже не повернул головы. С напавшим разобрался Терций. Находясь под Печатью Щита, он проходил через толпу рабов, как нож сквозь масло. Обломок ржавого лезвия остался торчать в коже. Тумур опустился на колени возле Санара и дрожащей рукой вытащил клинок из его спины.

– Зачем ты так? – пробормотал он, словно бы с укором. Убрал огненные пряди со лба мальчишки, пачкая их землей и кровью. Зажал рану. Смысла в этом не было. Луций видел, что меч вошел под таким углом, что исцеляющая печать здесь уже не могла помочь. Да и ее, при всем желании, Луций не успел бы соорудить.

– У тебя пила в руке, – Санар зашелся кашлем, хрипло вдохнул и посмотрел на Тумура с усталой улыбкой, – не нянчись со мной, выживу.

Уже в следующее мгновение пустые глаза Санара уставились в изрезанное кронами небо.

– Валим отсюда! – заорал Терций. – Малец, сетку свою на уровне коленей замости. И побольше!

Луций встал, пошатнувшись от головной боли, которая вот-вот грозила перерасти в тошноту. В воздухе стоял плотный запах крови. Тропа была завалена телами людей. Кто-то еще был жив и, выйдя из-под власти заклинания, орал от боли. Если у Терция была возможность, он не наносил смертельных ударов – перерезал сухожилия, разбивал суставы. Наваждение отпускало северян, оставляя их корчиться в мучениях.

– Aranea tagmanĝo. – Луций вытянул обе руки с зажатой галькой в полутора футах над землей и, с трудом сосредоточившись, сотворил два цветка паутины.

Заклинания пронизали нитями пространство на десять шагов вокруг. Луций окинул взглядом лес, уповая на то, что паутина сдержит хоть кого-то. Десяток или больше трупов. В полтора раза больше раненых и обездвиженных. Но между деревьями уже были видны фигуры тех, кто, видимо, шел из более отдаленных мест и опоздал к основной бойне. Луций не знал, сколько их осталось. Северяне глядели на них как на сосны, которые требовалось вырубить. Они равнодушно переступали погибших друзей и не обращали внимания на крики тех, кто был еще жив.