– Да. – Его голос звучал хрипло. – Но если я это сделаю, то никогда не смогу перестать. Если я поддамся хоть раз и ярость затопит меня, она уничтожит все остальное, что есть во мне, все, что составляет мою суть. И тогда не останется ничего, кроме этого дикого, исполненного ярости проклятья. И тогда… тогда я стану таким же.

Сначала я подумала, что он говорит о Риане Цире, но вторая догадка была верней: таким же безумным и яростным, как само проклятье. Он не был Алариком, когда высвобождал меня из-под камней. Мы никогда не говорили об этом вслух, но я это знала.

Я взяла его за руку, подталкивая ее ниже, пока она не коснулась моей груди и не замерла на ней, еще дрожа.

– Чувствуешь, Аларик? – Мое сердце билось так звучно и быстро, что его удары, наверное, должны были отдаваться во всем его теле.

– Что ты боишься? Да. И мне…

– Нет, – перебила я его. – Да, я боюсь. Но не только. Есть нечто большее, есть чувства, которые не слабее страха. Что еще ты чувствуешь?

– Гнев, – сказал он, и меня удивило, что он оказался прав. Я была невыразимо зла.

– Да! Что еще?

– Магия! Она бушует в тебе и хочет, чтобы ею наконец-то воспользовались.

– Великие ветра, да! Что еще?

Его дыхание стало тяжелым и напряженным.

– Смелость.

– Еще?

Вместо ответа он почти грубо обхватил меня, прижал к себе, и наши губы соприкоснулись.

– Что ты хочешь меня? – выдохнул он в промежутке между двумя страстными поцелуями и требовательными движениями наших тел. Я разорвала шнуровку его мовлэ, откинула его полу в сторону, чтобы коснуться его тела, целовать его кожу, вдыхать его запах. Я хотела еще больше, настолько, чтобы не осталось ничего, кроме нас двоих. Мы торопливо освобождались от одежды, гладили и терли открытую кожу, порывисто, словно у нас не оставалось времени, словно время гналось за нами в эту ночь, когда полумесяц был тонок и все казалось черно-белым. Все или ничего.

Перекатившись на спину, я притянула Аларика к себе, так что он оказался надо мной; обхватила ногами его тело и вскрикнула, когда он навалился на меня. Он запечатал мне рот поцелуем, наши движения стали ритмичными, а наше дыхание – синхронным. Мое желание было всепоглощающим – не важно, как крепко мы держались друг за друга, как глубоко мы были сплавлены друг с другом, это еще сильнее разжигало тоску по нему. Словно он доставался мне не весь, словно он скрывал какую-то частицу себя от меня и моей любви.

Я обхватила его спину, погладила напряженные мускулы и, наконец, коснулась большими и указательными пальцами оснований крыльев.

– Лэйра, – выдохнул Аларик. – Нет.