Взгляд Лэйры вобрал все это, пока они вместе шли к ее старому дому.

В мыслях Аларика клубились тысячи слов, но он не находил ни единого, которое могло бы утешить Лэйру.

– Тебе необязательно входить, – произнес он, когда они оказались перед ее прежним домом, и она явно нерешительно остановилась, не зная, что ждет внутри. – Я могу принести то, что тебе нужно.

Она покачала головой:

– Ничего страшного. Я должна увидеть все своими глазами, понимаешь? Что ее… действительно больше нет здесь.

Он проводил ее внутрь хижины, где было всего две простых комнаты. Аларик отошел на тесную кухню, в то время как Лэйра двинулась дальше, в спальню, и жестом показала ему, что хочет немного побыть одна. Сначала он слышал, как она роется в сундуке с одеждой, потом скрипнула кровать, и наконец стало очень, очень тихо.

Аларик отвлекся, осматриваясь по сторонам. Он взял с полки памятный ему деревянный стаканчик. Раньше его наружная поверхность была украшена резными цветами. Теперь дерево стало совершенно гладким. Лэйра когда-то украсила этот стаканчик для своей матери – это был подарок на весенний праздник, чтобы утешить ее, потому что она не могла больше танцевать. Теперь проклятье навсегда уничтожило и это воспоминание.

Тишина в соседней комнате была подавляющей. Ее нарушили только шаги Аларика, который медленно вошел в комнату.

– Я могу чем-то помочь?

Она подняла на него взгляд, не скрывая слез, и немного подвинулась на кровати.

Он сел рядом с Лэйрой и обнял ее:

– Чем-нибудь? Лэйра?

– Да. – Она кивнула так, словно даже это движение отняло у нее много сил. – Да, есть кое-что, что ты можешь сделать. Даже должен. Сейчас ты должен быть на моей стороне.

– Как может быть иначе?

Она вдохнула, словно собираясь с духом:

– Мы должны вернуть Алсьяна-Дэра.

Он ничем не выдал своей реакции, только тихо спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Королева закроет рану. Я должна вернуть Алсьяна-Дэра Лиаскай. Тогда Лиаскай отменит заклинание, которое удерживает в мире живых это Царство, дэмов и всех живущих в нем людей. Все это останется в прошлом. – Она улыбнулась ему, и в этом она была настолько душераздирающе прекрасной, что он чуть было не согласился.