– Сегодня последний день, когда можно извести тварь без больших жертв среди людей, это подтвердил всезнайка Абу, то же самое мы вычитали в книгах самых разных сортов ереси или веры, – патор сложил руки на животе и сплел пальцы. – Не знаю, во что тебе обойдется борьба. Мне безразлично, ты не человек, а я отвечаю за души смертных, пусть с твоей точки зрения подобное разделение условно и даже греховно… Или до заката все решится, или ей не жить. Для каждого есть узда и хлыст, скажу предельно прямо: я использую то и другое, чтобы ты направился, куда мне надобно, и поспешил. Иларио, дикарка, твой приятель Энрике, его жена и сын – я знаю их всех.

– А не злить и воззвать к моей вере – разве не надежнее? – поморщился Кортэ.

– Я хочу, чтобы ты занялся делом с тем же рвением, с каким без приглашения жрал мой виноград, брат Кортэ, – сухо улыбнулся патор. – Цену я назвал. К вере воззовет Иларио. Мне ли не знать, что ты еретик и почитаешь друзей более, чем умозрительные идеи. Ноттэ был ровно таков, ты его ученик.

– Достойный? – ревниво уточнил Кортэ.

– Вполне, – патор позволил себе улыбнуться мягче и свершил знак замкового камня. – Благословляю тебя, брат Кортэ.

Высший служитель поднялся из кресла, кряхтя и растирая спину. Багряные мигом оказались рядом, почтительно подали резной посох с серебряной рукоятью, поддержали под локоть. Кортэ хмыкнул, изучая хватку морщинистой руки, и остался доволен.

– Об оплате, – сказал он в спину патору и тот остановился, нехотя и медленно обернулся. – Не могу не торговаться, таков уж есть. Каюсь.

– Отпускаю грех, – по-прежнему мягко согласился патор.

– Черный Убальдо. Его не причислили к святым?

– Еще одно подтверждение меры ереси в вере твоей, – посетовал патор. – Знаю эту историю. Барон по рождению, разбойник по образу жизни и грешник по убеждениям, замаранный в крови сверх всякой меры. Ты не мог не заметить… такого редкого зверя. Но Башня изучит все обстоятельства и, кто знает, Бог милостив к заблудшим чадам своим.

Патор отвернулся и зашагал несколько быстрее прежнего, Кортэ заподозрил, что неглупый от природы служитель сполна осознал: исключить новый торг позволяет лишь дверь, плотно закрытая за его спиной. Нэрриха мстительно прокашлялся, патор с выражением помянул Мастера и сжал рукоять посоха. Сыну тумана стало занятно: насколько длинный клинок скрывает очередная безобидная на вид палка в руке Факундо, такого мирного по первому впечатлению?

– Вы знаете меня до самого темного дна моей души, – вздохнул Кортэ. – Если плата с вашей стороны не будет внесена, я черт-те откуда вернусь и стребую. Я тоже знаю, что кому дорого и где это искать.