– Пусть говорит, – важно велела женщина. – Камни там темные?

Иларио выслушал перевод, кивнул, выудил из крепления у стенки кувшин с разбавленным вином и вежливо, с поклоном, передал Аше. Пока она пила, подробно рассказал, как меняли цвет камни склепа. Затем женщина потребовала рассказать о поведении ветра, о тучах, о траве, о снах и настроении людей, побывавших близ опасного места. Некоторые вопросы было трудно понять самому Кортэ, иные едва разбирал по переводу Иларио. Ответы он порой не мог дать: на явления, важные для маари, никто не обращал внимания, сочтя их мелочью или случайностью.

– Цветы завяли вчера, – в пятый раз уточнила Аше. – Столько локтей от камня?

Она растопырила руку и махнула дважды. Иларио начал отвечать, радуясь тому, что хотя бы эта «мелочь» ему известна точно. Сам заинтересовался, опросил людей, проверил дважды. Сначала, еще в первый день, сник мох в стыках камней. Затем рыжий, как самородное золото, лишайник утратил яркость, будто оказался подделкой… Наконец, вчера до заката облетели мелкие пушистые шарики семян, ранней осенью украшающие всякую жухлую кочку. Утром роса на луг не легла, туман обошел холм стороной, а трава сделалась ломкой и серой. И не на пять локтей, увы… Последний раз, когда сам Иларио видел склеп, круг седины расплылся локтей на двадцать.

Аше слушала внимательно, и лицо её становилось все спокойнее и сосредоточеннее. Разобрав сравнение с сединой, женщина, с ногами забравшись на подушки, откупорила кувшинчик и снова принялась лизать соль. Почему-то именно это желание отведать вкусного – будто напоследок – царапнуло душу Кортэ коготком большого страха.

– Аше, ты должна рассказать мне все, – строго велел сын тумана.

– Ты будешь сидеть в доме, – женщина жестом обвела подушки кареты. – Ты не выйдешь. Простое дело, быстрое.

– Повторяю: поживи год в городе, и тогда ври, – разозлился сын тумана. – Сейчас я прикажу Иларио, и он отвезет тебя к Абу. Сиди в четырех стенах. Я сам справлюсь. Простое дело, быстрое.

Аше молча доела соль – сыну тумана в голову не приходило прежде, что человек может с удовольствием вкушать её без иной пищи. Но спорить и запрещать казалось глупым: разве сейчас это – важно? Женщина устроила опустевший кувшинчик в ладонях Иларио, примерилась и ножом и разрезала себе руку, проследила, как кровь стекает в емкость. Выждала, зажала рану пальцем. Покосилась на Кортэ, прочла в его взгляде готовность исполнить угрозу и отослать куда угодно – но подальше от беды.

– Правду скажу, не прогоняй. Распустился цветок Вей, он тонкий, самый легкий в мире. Так и пошло: дуновение, свет, сок жизни… Потом много иного. Долго рассказывать. Чем дальше от Вэй, тем тяжелее, толще, темнее. Поу скрыт под камнями, он родня змею, он из тех, кто очень тяжел, очень. Ему трудно удержаться в нашем мире.