– Ай-ай, зачем портить славную беседу! Зачем просить невозможного, о мудрейших из мудрых? Сам ведь ты однажды сказал: или точно, или быстро, – Абу вещал с прежним, воистину безумным, спокойствием мягкого назидания. – И, дозволю себе напомнить: люди говорят только с целым горлом.

Нэрриха выругался. Абу вздохнул свободнее, было заметно, как он сел, наверняка по обычаю юга скрестив ноги.

– Эо вовсе не дарил мне жизнь, как можно вообразить подобное, зная его! Увы, сын штиля не успел наказать меня, хотя я был неподражаем, я так извёл его…

– Как и меня, – скрипнул нэрриха.

– Почти, о терпеливейший и славнейший из детей ветра, когда-либо посещавших…

– Короче.

– Ноттэ отвлек сына штиля, уже вознамерившегося наказать меня. Эо в то время был ранен и слаб после боя с людьми, его подстерегли опытные воины. Добавлю: он был ещё и измотан переходом и, не умолчу, рассержен моими попреками. Ноттэ его зарезал в одно движение, я не мог сего рассмотреть в деталях, увы мне, я лишь слабый человек и зрение мое…

– Дальше.

– Мое несравненное знание гор, моя доброта дарителя скакунов и моя щедрость в…

– Короче.

– Невозможно пересказать короче то, что длилось и было наполнено смыслом! Я проводил их до города, их обоих – нэрриха Ноттэ и герцога Валериана. Увы, это все, чему я лично был свидетелем, – с отчетливой издевкой завершил рассказ Абу и вздохнул, собираясь наживить новую полуправду на оголившийся крюк любопытства и повторно приманить опытного, но излишне самоуверенного собеседника.

– Оа-три-э-раа, – звонко пропела Аше.

Может быть, слова звучали чуть иначе, но королева разобрала именно так. Оба круга живой крови багряных служителей, выстроившихся вне шатра, вспыхнули солнечно-ярко – и слились в сплошное кольцо сияния. Лязгнула сталь, Лало басом загудел убогий, прямо-таки деревенский, напев. Еще одна нить багрянца протянулась от узора крови Аше к шатру, словно путеводная нить. Маари расхохоталась, взмахнула копьем, которое сделалось отчетливо видимым, едва его омыла кровь, нанесенная на лезвие и древко одним ловким движением.

– Что… Что это? – недоуменно пробормотал нэрриха и сразу взвизгнул зло и резко: – Ты знал? Ах ты червь…

– Апу, назад, – жалобно охнула Аше и метнулась в охранное кольцо, как в густой тростник, впустивший посвященную и сомкнувшийся за её спиной.

– Нет… – королева попробовала приказать обстоятельствам, с болью понимая, что именно теперь её власть ничтожна.

Клинок нэрриха сделался виден весь, он перерезал узор жизни Абу, алое и багряное расплылось пятном и стремительно потускнело, иссякло мелкими стежками капель. Королева выдохнула боль – и снова проглотила тошнотворный солоноватый привкус собственной крови. За время мучительного переезда из столицы она много раз желала увидеть, как навсегда смолкает южный всезнайка, как неуемный еретик бледнеет и признает величие рода Траста фактом своей гибели. Она клялась свершить казнь и молила Мастера о помощи, она самонадеянно твердила: высшая кара падет на голову болтливого еретика и уничтожит его!