— А вот командирский тон так никуда и не делся, — «скуксился» панк. Его голос звучал теперь вместе с подъездным эхо. Я живо представила себе, как Кит стоит босиком на коврике, короткие волоски на ногах стоят дыбом, желтый ирокез немного помят после «сна». Кит зевает и хмурится одновременно.

— Прикури и осторожно посмотри прямо перед собой и немного вверх, — попросила. — Ищи камеру.

— Да, дорогая, — слова прозвучали сдавленно, почти шепотом.

Я бы позлорадствовала, но решила, что и это можно будет оставить до следующего раза.

— Рада, что ты так быстро все понял, родной. Меня кто-то заснял возле квартиры в ночь, когда убили Ольгу. Надежды, конечно, мало, но, может, камера все еще там.

— Конечно, милая, — преувеличенно радостно отозвался парень.

Я закончила вытирать Крюгера, вышла из ванной, налила себе кофе. Кит молчал. Я слышала его шаги в коридоре, шорох, гром за окном, видела, как капли разбиваются о подоконник, брызгая в стороны, словно желая сбежать.

— Знаешь, а ведь ты права, — панк праздновал победу.

Снова раздались шорохи, потом звук закрываемых замков. Умница Кит, просто умница. Уверена, что он все сделал правильно.

— Какие дальше будут указания?

Я задумалась. Камеру вряд ли оставили случайно. Скорее, специально. Я же не заметила ее в первый раз…

— Покажи близнецам, пусть покопаются, попробуют понять, кто ее туда повесил, если не получится, сорвите к черту. Только, Кит… — позвала я.

— Да?

— Времени у вас на все про все плюс сборы не больше двух часов.

— А мы куда-то собираемся?

— Конечно, — кивнула бодро, хотя бодрости не было совершенно. Только волнение. — В «Барселону». Я договорилась с Виктором.

— Ма…

— Не обсуждается. Здесь пока все в порядке, но… — я поднялась, прошла за стойку, намереваясь долить себе кофе. — Хрень какая-то творится. Меня снимали — это раз, возле отеля ошиваются личности, которым ошиваться здесь совершенно не за чем — это два, убийца, которого ищет Ярослав — нефилим — это три. А еще… меня пытались проклясть.

— А…

— Проклятую вещь вскрыл Стас, надеясь, видимо, снять проклятье, и теперь я вообще не понимаю ни что с ним, ни где он, ни сильно ли ему прилетело.