— Я обещаю вам, что верну вас в родительский дом, если вы пожелаете. Если я не смогу этого сделать, я останусь с вами.

— Ты меня не бросишь?

— Не брошу, — промолвила Малика и, испугавшись, что ей на самом деле придётся сдержать обещание, выпустила руки Галисии.

— Шабира! — донёсся голос Альхары. — Ракшада ждёт тебя.

Глава 3

Глава 3

На палубе возвышались два паланкина. Один драпирован кроваво-красным атласом, стенки окаймлены золотистой бахромой, полог утяжелён золотыми кольцами. Второй — из зелёного атласа без каких-либо украшений. Возле них стояли темнокожие, обнажённые до пояса носильщики. О низком положении мужчин свидетельствовали короткие стрижки и татуировки на запястьях.

Альхара указал Галисии и Кенеш на более скромные носилки. Поднял полог красного паланкина и — пока Малика усаживалась в креслице — шепнул: «Твоих людей поселят в доме охраны». Затем дал команду, и носилки резко взмыли, вынудив Малику схватиться за подлокотники.

В тканевые стены были вставлены овальные куски мелкой сетки, служившие окнами. Чтобы увидеть хоть что-то, пришлось прижаться к окошку лбом, но сетка блестела, чаруш мешала, перед глазами клубился красный туман, и ужасно хотелось пить.

Малика откинулась на спинку кресла. Чтобы выжить в этом жестоком мире, надо соблюдать унизительные законы. Но как их соблюдать, если сердце противится? Конечно, можно встать в позу и в результате умереть с достоинством — без слёз и стенаний, с гордо поднятой головой. Но разве о такой смерти она мечтала? Бессмысленный итог неудавшейся жизни.

Мун… несчастный старик… Сколько пройдёт безрадостных дней, пока он поймёт, что его девочка уже не вернётся? И что случится с наивной и доверчивой дворянкой? От внезапной мысли сердце превратилось в льдинку. Так вот зачем Иштар заманил Галисию в Ракшаду — с её помощью он собирается манипулировать шабирой. И стражи… Альхара ни словом, ни жестом не возразил против их поездки, хотя не раз говорил, что шабире охрана не нужна, и бoльшую часть времени она проведёт на женской половине дворца, куда мужчинам заходить возбраняется.

Пока носильщики спускались по трапу, носилки то наклонялись вперёд, то принимали горизонтальное положение. Малика боялась пошевелиться. Казалось, одно неосторожное движение и шаткая конструкция из ткани и яшмовых столбиков завалится набок или сложится как карточный домик. При вдохе чаруш прилипала к лицу, при выдохе пузырилась. От жары и нехватки воздуха кружилась голова и гудело в ушах.

Наконец мягкое покачивание и неторопливый темп немного успокоили. Малика вновь придвинулась к окну. Носильщики уже покинули пристань и теперь размеренно шагали через рынок, расположенный на припортовой площади. Там и тут возвышались горы рулонов, мешков и ящиков. Мужчины, облачённые в разноцветные широкие штаны и рубахи без рукавов, пронзительно кричали: «Ткани». — «Посуда». — «Чай». — «Мука…» Люди несли на головах корзины, катили перед собой тележки, погоняли ишаков, гружёных тюками.