— Я должен обсудить твои пожелания с хазиром и верховным жрецом.

— Не пожелания — требования.

Альхара, явно обескураженный жёстким тоном, провёл ладонью по гладко зачёсанным волосам:

— Конечно, шабира. Требования.

Попрощавшись с ним, Малика ополоснула в чаше руки и ноги, затем с помощью Кенеш помыла руки и ноги Галисии. Девушка находилась на грани потери сознания: её шатало из стороны в сторону, и она никак не могла взять в толк, чего от неё хотят.

Переступив порог здания, Малика сняла с шеи Галисии зажим и стянула с головы накидку. Перед ней предстало мертвенно-белое лицо с расширенными от ужаса глазами.

— Шабира… — прошептала Кенеш. — Нельзя снимать чаруш.

— Не видишь? Ей плохо!

— Отчего?

Нет… понимания и, тем более, сочувствия от старухи не дождёшься.

— Жарко, — процедила Малика и, подхватив Галисию под локоть, потащила её через анфиладу пустых комнат, соединённых проёмами без дверей.

Высоченные потолки, чёрный и почему-то скользкий пол. Солнечный свет просачивался сквозь витражные окна, и на белых стенах растекались размытые узоры. Не укладывалось в голове, что это дворец самого богатого правителя в мире.

Повиснув на руке Малики, Галисия озиралась по сторонам:

— Мы в тюрьме… мы в тюрьме… — И вдруг рассмеялась. — Это монастырь. Иштар отправил нас в монастырь!

От её безумного смеха по спине побежали мурашки. Совсем некстати вспомнились катакомбы в обители Праведных Братьев. Ведь то подземное строение, где Малика провела самые ужасные дни в своей жизни, когда-то было монастырём.

— Мы во дворце? — спросила она, с трудом удерживая равновесие: стопы неумолимо разъезжались, а Галисия тянула вниз.

— Во дворце, — сказала Кенеш, шагая плавно, уверенно. — В Приюте Теней.

Малике стало не по себе. Символом чего у ракшадов служит тень? И что значит «приют»? Убежище для одиноких и никому не нужных? Галисия затряслась в ознобе, словно поняла ответ старухи. Или её напугало многократное шипящее эхо?

Наконец свернув в коридор, появившийся совсем неожиданно, и миновав несколько поворотов, женщины остановились перед дверью — настоящей, из чёрного дерева, с позолоченной ручкой в виде петли. Кенеш толкнула створку, и Малика ввела Галисию в большую гостиную, застеленную пушистым серым ковром. Как и в каюте, везде лежали подушки, вдоль стены стояли сундуки, будто ракшады не имели понятия, что такое мебель.

Усадив Галисию на подушку, Малика приблизилась к окну, но, сколько ни пыталась, сквозь цветное стекло рассмотреть ничего не смогла. Заглянула в смежную комнату — ванна, туалет, умывальник, на стенах и полу серая кафельная плитка. Из ванной вела ещё одна дверь. Малика догадалась: там спальня, куда можно войти, только помывшись, и куда Кенеш не сунется.