– Откуда взялся зверь Адэра?

– Он нашёл умирающую моранду и спас зверёныша. Это единственный самец.

Иштар упёрся поясницей в перила и скрестил руки на груди:

– Мне сказали, что ты отвернулась от Бога. Это так?

– Можно снять чаруш?

– Я ждал, когда ты спросишь, и всё думал: неужели привыкла? Конечно, сними.

Обвязав накидкой бронзовую перекладину, Малика сделала глубокий вдох; остывший за ночь воздух с запахом кедра, лайма, песка и камня свободно хлынул в лёгкие.

– Когда-то я жила в маленьком раю. Да-да! Не смейся! Я жила в раю, но не знала об этом.

– Встречалась с Богом?

– Уже не помню, – сказала Малика и умолкла, глядя поверх сооружения с проёмами, затканными мглой.

Будь площадь чуть выше, она увидела бы горизонт. Быть может, там появилась золотистая нить, и не стоит волноваться. Быть может, Адэр сейчас спит или в дороге. Лишь бы рядом с ним не оказалось девицы. Не хотелось корчиться от боли у ног Иштара, возле Врат Создателя…

– Говори, – промолвил Иштар. – Я не буду перебивать.

– Я жила в тихом замке, среди тихих стариков. Из одних окон видела сад, из других окон – пустошь. Днём любовалась небом, ночью слушала ветер. Верила в Бога. И верила, что моя судьба предначертана свыше, а значит, я ничего не могу изменить. Читала книги, жила чужой жизнью и думала: «Слава Богу, что это происходит не со мной». Когда повзрослела, мне доверили вести документы, но там не было людей – одни тихие цифры. Иногда ездила в посёлок, такой же тихий, как замок. Я жила в маленьком раю, а потом вдруг опустилась на землю. Тяжёлое падение.

– Когда попала в плен к преступникам?

– Чуть раньше, – проговорила Малика, наблюдая, как разобравшийся ветерок развевает концы чаруш. – Я долго не понимала, что со мной, и слепо шла за Адэром. Он многое мог изменить: он не верил в Бога, а я ещё была в Еговласти. Вокруг меня были стены, стены, стены, и ни одной двери. Меня кидало из стороны в сторону и… я продолжала думать, что от меня ничего не зависит.

– Двери открыла Ракшада?

Малика устремила взгляд на полупрозрачную луну:

– Я не могу смотреть на несчастных людей и радоваться, что на их месте не я. Не могу смотреть на детей, которые ещё не успели нагрешить, а Бог наказал их, хотя должен был наказать других. Не могу смотреть и ничего не делать. Я знаю, что Бог есть, но перестала понимать его. Мне не нравится его избирательная система. Он карает не тех. И поэтому я… пока я сама по себе.

– Но, только наказывая, можно добиться послушания.

– Для меня послушание не является ценностью. Я ценю личное понимание происходящего и поступаю так, как требует моё внутреннее «Я».