Иштар хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:

– Эльямин! Хватит!

Поднявшись на ноги, Малика подошла к Хёску вплотную:

– Скажи, что моими устами говорит не дьявол, а Всевышний. Соверши в своей жизни хоть один мужской поступок: признайся, что тысячи лет воины-вестники под руководством Хазирада перевирали историю, преследуя свои интересы.

– Я бы казнил тебя прямо сейчас, но должен соблюдать процедуру, – прошипел Хёск. – Суд состоится завтра. Выбери себе защитника, женщина.

Малика вскинула голову:

– Спасибо, что не назвал меня вещью.

– Я буду представлять интересы шабиры, – сказал Альхара.

– По закону я могу выбрать любого защитника? – спросила Малика и посмотрела на Иштара. В его взгляде застыла обречённость. Он хоронил свою шабиру ещё до начала суда.

– Да, любого, – подтвердил Хёск.

– Я выбираю народ. Пусть обвинителем будет Ракшада в лице верховного жреца, а защитником будет народ Ракшады в лице моего легата.

– Как ты себе это представляешь?

– Сообщите народу, что обвиняете меня в сговоре с дьяволом. И пусть те, кто в это не верит, напишет Альхаре.

Хёск усмехнулся:

– Никто не напишет, женщина.

– Ты сказал, что я могу выбрать любого защитника, а сейчас отступаешь? И что стоит твоё слово?

Хёск окинул советников взглядом:

– Я согласен, но это займёт много времени.

– У вас нет телефонной связи с отдалёнными городами Ракшады? – спросила Малика.

– Есть.