Услышав гудение сторожевого колокола, извещающего о приближении к обители нежданных гостей, вдовы юркнули в дома и, приоткрыв рамы, прильнули к щелям. Ракшадам не запрещалось держать путь через это селение, но они предпочитали объезжать его стороной. Ремонтники и снабженцы наведывались раз в месяц. А тут вереница автомобилей, а за стёклами мужские лица.

Дом смотрительницы почти ничем не отличался от других домов на улице. Разве что золотой флюгер на крыше и сбоку здания сад, огороженный низким забором. Не успели автомобили затормозить, как на крыльцо вышла невысокая женщина в платье цвета мокрых каштанов.

Воины и хозяева трупп остались в машинах. Малика и Фейхель приблизились к крыльцу.

Смотрительница опустилась на колени, сложила перед собой руки, как для молитвы:

– Шабира, благослови меня.

Малика растерялась: к ней впервые обратились с подобной просьбой. И голос женщины был слишком молодым для вдовы.

– Сожми левой рукой её руки, – прошептала Фейхель. – И скажи: «Пусть река твоей жизни будет полноводной».

Разве может быть жизнь полноценной без семьи и детей? Скрепя сердце Малика благословила женщину и – когда смотрительница поднялась на ноги – спросила:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать три, шабира.

– И ты уже сняла траур?

По расчётам, муж смотрительницы умер, когда ей исполнилось тринадцать. Во сколько же она вышла замуж?

– Моему мужу было восемьдесят три года. Я была замужем один день.

Девочка-вдова… Подумать страшно. Хотя, как знать: может, ей повезло.

Выслушав Малику, смотрительница позвала служанку и велела собрать женщин, у которых закончился траур. Воины и хозяева труппы покинули автомобили. Смотрительница легла перед ними на землю. Поднявшись, отряхнула платье и жестом пригласила в сад.

Пришло порядка четырёх сотен вдов. Проигнорировав Фейхель и поприветствовав шабиру движением руки ко лбу, к груди и вперёд ладонью кверху, распластались на траве перед мужчинами. Затем сели на пятки.

Малика говорила воодушевлённо, словами создавая сказку, которую в скором времени увидит вся столица. Её слушали, боясь шелохнуться. Для ракшадок она была пришелицей из фантастического мира; только там, в другом мире, женщина могла придумать такое.

Когда Малика попросила у них помощи, ракшадки впали в ступор. Воины заверили, что по закону им можно участвовать в спектакле. Вдовы молчали. Хозяева трупп выступили с лаконичной речью, но лучше бы ничего не говорили: в голосах звучала издёвка. Мать-хранительница представилась и попыталась объяснить, что роли простые, без слов. Вдовы молчали!

Малика поняла: это провал. Надо было предвидеть такую реакцию женщин, живущих оторвано от мира. Осознание собственной ненужности и никчёмности поглотило их. Ехать в другую Обитель Слёз не имело смысла. Придётся привлечь актёров из близлежащих городов и одеть их в юбки. Клоунада…