Чувствительность возвращалась – вряд ли Луэй специально наложил чары плохо, кончики пальцев левой руки я чувствовала уже отчетливо, ещё немного и смогу пошевелить запястьем.

Старуха закончила половину круга и, шурша свитками, появилась слева. Цокала языком, трясла головой, и с трудом встала на карачки, подтянув ниже магический светляк – видимо решила проверить лично каждый штрих.

Встать она не смогла – ей помог один из Серых, которые бдительно стояли рядом. Старуху вздернули на ноги, подали трость и свиток.

И в первый раз я задумалась – где остальные матроны? Каро сказал, что ритуал в шахтах будет со старухами, зачем то же они поперлись на прием к Аю, чтобы посмотреть на ручную тварюшку Блау, как она исполняет циркусные номера на флейте.

Из матрон в пещере не было ни одной. Ни одной старухи и ни одного мага – из моего десятка, и ни одного из тировских – хотя для жертвоприношения обычно выбирают самых сильных – больше энергии. Какого хрена старуха не взяла ни одного из вассалов, чтобы дополнить фокусы?

Я не понимала решительно ничего – от того же Тира, Каро и Фей толку было мало – круг силы не велик.

Серые стояли по кругу, окруженные «пустыми» – старуха явно предпочитала бессловесных исполнителей, чтобы приказы выполнялись беспрекословно, или недостаточно доверяла «подземным крысам».

– Госпожа, – один из жрецов в форме наемников поклонился, и что-то прошептал Старухе на ухо. Жрец жестикулировал и татуировки на руках – черная вязь до локтей, причудливо играла на свету, создавая иллюзию движущейся чешуи.

Мысли замедлялись – действовал эликсир, и текли вяло – я очнулась от созерцания, только когда Аю сунула руку в карман и вытащила небольшую черную коробку с кисточками – точно такую, какая была у Анастаса – управляющий артефакт? С помощью этого старуха взяла под контроль учеников Кернской?

Дальше они отошли назад, и мне не было видно, долетали только обрывки слов …

– …последний…

– …использовать…

– …слушаюсь…

Псаки! Сколько у них этих гребаных артефактов?

В дальней части зала зашевелились – Анастаса, совершенно бесчувственного, отбросили на солому рядом, и, повинуясь знаку жреца, один из серых отключил артефакт клети – марево истаяло, и на ноги вздернули бледного почти до синевы Геба, который смотрел на всё расширенными глазами, прикусив губу.

Идиот… Идиоты… Хотел поиграть в благородного сира… Сидел бы сейчас в поместье и пил чай с Фей-Фей… Придурки… И он и Каро, которого понесло за мной…

Мысли текли вяло, я пыталась моргать ресницами, пыталась, но успокоительный эликсир, который в меня влили действовал исправно – безразличие накатывало волнами. Я напрягала руку, чтобы согнуть палец – хоть один, но выходило плохо.