…Форгвин, сын Двура Двуров, однажды ведь всё-таки не выдержал и избил её до синяков — решив, видимо, последовать примеру папаши. А потом плюнул и пьяно разрыдался, не дождавшись никакого отклика — ни слёз, ни мольбы о пощаде. Так уж он был устроен: не мог вынести чужое равнодушие. А равнодушие законной жены — в особенности.

Женщина глубже запустила пальцы в волчью шерсть и привычно прижалась лбом ко лбу Ао. Сияющий поток энергии снова окутал её. Это было давно, и ни Форгвин, ни Хордаго, ни Конгвар ей больше не угрожают. Ни один выродок из этой проклятой семьи больше не прикоснётся к ней. Она оказалась сильнее их всех, и сейчас она в безопасности.

Я всё сделала, как Вы сказали.

Ао тоненько заскулил, обнажив клыки. Порождение некромантии, он был вполне жив в те моменты, когда превращался в проводника для чужого сознания.

Низшие существа уже достаточно напугали их, — прозвенел далёкий ответ — невыразимо приятный и ясный голос, говоривший на ти'аргском. Невозможно было определить, мужской он или женский, да и не так уж важно, по сути… Можно просто слушать и слушать, как треск костра в очаге, что сливается с воем вьюги за стенами. Женщину никогда в жизни не трогала музыка — потому и сопоставления приходили на ум лишь такие. — Они бегут, но всё ещё сопротивляются.

Женщина зажмурилась, мысленно обрисовала новый ряд символов и облекла его в звуки — древняя, древняя формула, простая и тёмная, будто ночное небо… Покои во дворце, ранее принадлежавшем королю Тоальву, качнулись и растаяли — она видела битву на равнине Ра'илг. Равнина лежала как бы под ней — белая и плоская, точно скатерть; горстками тёмных бусин кто-то очень жестокий и неаккуратный разбросал по ней людей. Войска растянулись между жилками двух рек и всё больше жались к Заповедному лесу: у его кромки намечалась захватывающая резня. Женщина слышала звон стали и крики умирающих, видела, как сине-белые знамёна теснят зелёно-золотые и жёлтые… Жёлтых, кстати, почти совсем не осталось: новые и новые кучки феорнцев отступали (а честнее сказать — в панике улепётывали) в сторону леса или реки Широкой. Ни о каком строе и порядке речи уже не шло: незадачливые помощники Дорелии явно думали только о том, как спастись.

Не скрывая удовольствия, женщина на глаз оценила их количество… Такой долгий контакт требовал уймы сил, и сердце у неё бухало, словно на грани обморока. Однако оно того стоило. Едва ли четверть феорнцев остались в живых — другим суждено лежать на равнине Ра'илг и разлагаться, пока поэты и менестрели Обетованного будут вычурно их прославлять… Есть ли в мире что-то более бессмысленное?