Королева Хелт закусила губу и опять приникла к голове волка. Голос бессмертного из-за океана уже напевал, диктуя ей руны, и нужно было сосредоточиться.

* * *

Бой не был самым тяжёлым в жизни Дорвига. Однозначно. И на этой войне, в Ти'арге, много раз приходилось туже — не говоря уже о битвах молодости, которые до сих пор иногда возвращались во снах, в ярких и вкусных подробностях. А может, дело в том, что молодым всё в мире кажется более выпуклым и манящим — точно тёплое женское тело. Наверняка это знал старый, угрюмый бог времени, истукану которого Дорвиг всё чаще приносил жертвы в Ледяном Чертоге (как он там, не разгневался ли без обязательных подношений?…)

Однако бой всё-таки был непростым. Он тянулся долго и муторно, будто приступ болотной лихорадки или морозная ночь в дозоре, когда тело немеет, а мысли и язык не желают ворочаться.

Дорвиг сшибся с очередным рыцарем (не различил даже, феорнским или дорелийским) и, почти скучая, в несколько точных ударов свалил его с седла. Сегодня Дорвиг взял в бой любимый клинок Хордаго — тяжёлый, испытанный Фортугаст с волнообразным лезвием из чернёной стали. Все эти месяцы возил его с собой завёрнутым в тряпки, не решаясь пустить в дело. А услышав о планах Хелт на перевал и равнину Ра'илг, отчётливо понял: придётся. Залежался Фортугаст, изнывает от сухости его дол. Работая с ним, Дорвиг то и дело с грустью вспоминал о Хордаго: ох и сладко было ему биться таким послушным оружием…

Меч не подвёл и перерубил копьё рыцаря, как прутик. Дорвиг уже сообразил, что оружие врагов заговорено: клинки и древки стрел наносили его людям слишком уж серьёзные раны. Но его это совершенно не напугало. Всего-то и надо — не давать им дотянуться до себя, а с такими горе-вояками это несложно… Жаль только, что не всё войско Хелт (а особенно ти'аргские отряды) думает так же. Лицемерные лорды вместо воинов прислали завшивевший сброд. Говорил ведь он королеве, что не стоит на них полагаться… Но разве сладишь с этой упрямой козой? Всё-таки мало, ох, мало лупил её Форгвин…

Оставшись без копья и с покорёженным ударом шлемом, рыцарь зачем-то полез на Дорвига врукопашную. Их кони устроили безрадостную грызню — и тощая пятнистая кобылка рыцаря сильно уступала Счастливому. Парень попался крепкий и жилистый, однако лезть с голыми руками на вооружённого врага — глуповатый подвиг… Может, конечно, у него был кинжал, но не было времени им воспользоваться. Через минуту рыцарь лишился наплечников: Дорвиг просто взрезал нужные ремешки. А потом напрягся до сведённых скул и развалил врага от плеча до пояса. Брызнула, дымясь на холоде, тёмная кровь.