Зелёные занавеси на окнах, светлое уютное крыльцо… Зеркало Альена плавилось, как и мир вокруг. Он тщетно пытался осмыслить то, что происходит сейчас, как-то уместить это в сознании, — но мгновение было слишком огромно, оно затопило его целиком, так что на прошлое и будущее не осталось места.

Раздался еле слышный топоток, и под дверь на улицу шмыгнула песочного цвета ящерица. Единственное, должно быть, живое создание на огромной площади вокруг. По сути дела, они с Фиенни сейчас одни в целом мире, и всему Обетованному — по обе стороны океана — не добраться до них. Ни Хаосу, ни Порядку нет до них дела на целых три дня. Щедрый (щедрый без всякой иронии) подарок судьбы… Альен уже не впервые поймал себя на том, что умоляет время остановиться или тянуться помедленнее, стать густым и вязким, точно мёд. То, к чему он так жадно рвался, то, ради чего пересёк мир и ради чего допустил смерть Бадвагура, — уже случилось.

— Ты не закончил кое-что, о чём мы начали говорить, — вспомнил Фиенни, постукивая ногтем по бокалу. Альен по привычке задался вопросом, случайно или намеренно он это «вспомнил» — но потом решил, что раздумывать бессмысленно. Пусть всё идёт, как идёт.

Фиенни качнул головой.

— Да.

— Откуда ты знаешь? — неожиданно тихо и серьёзно спросил Фиенни, глядя на него снизу вверх.

Андаивиль, словно хищная птица, описывала над Пустыней плавные круги; когти исполинской тени на песке тоже напоминали об орле или коршуне. Птицы… Альен загнал поглубже мимолётную мысль о Тааль. Сейчас не время. Он виноват перед нею, конечно — страшно виноват, — но повиниться успеет позже. Как и перед Ривэном — за то, что улетел без предупреждения, подвергая опасности их обоих.

— Нет, не знаешь. Сейчас ты не можешь понять меня… Даже близко.

— Та, что взяла себе имя Сен-Ти-Йи, говорила что-то о трёх днях. Но вообще-то я понятия не имею… В бездну это, учитель, — давнее слово скользнуло меж ними — полушуткой, полупризнанием, невесомым намёком, понятным только двоим. Альен уже и не помнил, когда прекратил называть его официально — Мастером. — Я же, как-никак, Повелитель Хаоса…

— Тогда мне можно не озвучивать?

Настала очередь Фиенни морщиться — то есть по-детски беззащитно хмурить лоб.

— Ты хотел возразить тем, что совершенная свобода равна смерти?

Фиенни протянул длиннопалую руку — и просто коснулся его плеча. Если бы он остался во плоти, это ощущалось бы точно так же; или, может быть, Альену лишь хотелось так думать… Какая, в конце концов, разница?

Червячок страха, так долго глодавший Альена изнутри, был раздавлен этим тихим ответом. Фиенни не осуждал его за случайно открытый разрыв в Хаос. Он не разочаровался и, тем более, не был зол. Он понял.