— Пока нет, еще несколько туров; они ведут переговоры и между собой — и условия постоянно меняются. Ты рассказывал кому-то об Аурелии?

— Нет, эстлос.

— Эта кампания, в конце концов, направлена против Сколиодои и их обитателей, но ты ведь понимаешь. Луна нас финансирует. Они пострадали первыми. Тебе это мешает?

— Ах, значит, мне надлежит быть искренним!

Стратегос рассмеялся, хлопнул его по плечу.

Ихмет рассеянно взглянул на него.

— Ты не изображал бы сейчас моего жизнерадостного друга, когда бы и вправду хотел от меня искренности, эстлос.

— А ты не переживал бы насчет Аурелии, когда б и вправду хотел мне навредить. Говори, времени мало.

— Отпусти меня. Я путешествовал с тобой, потому что хотел этого сам. Ты не платишь мне, я не приносил тебе клятв, я не связан словом.

— Как я могу тебя отпустить? Я не плачу тебе, ты не приносил мне клятв, ты не связан словом. Пожалуйста, отправляйся куда захочешь. Отчего спрашиваешь о разрешении?

— Если бы я ушел без объяснения…

— А какое, собственно, твое объяснение? Общество Аурелии тебе надоело?

Ихмет нахмурился, откашлялся.

— Я не хочу принимать в этом участия. Полагаю, что ты пал жертвой интриги Иллеи, эстлос. И что это плохо для тебя закончится.

— Интрига ради?..

— Мести ее врагам. Может — ради возвращения на Землю.

— Ага, и теперь ты меня покинешь — в таких-то непростых обстоятельствах! — засмеялся стратегос.

Нимрод обнажил зубы, дернул головой, пальцы его искривились, будто когти, напряглись мышцы, раздулись ноздри, в глубине горла родился опасный клекот.

— Натравлен! — сплюнул он. — Натравлен!

Стратегос Бербелек внимательно смотрел на него, сделавшись внезапно серьезным. Он все еще стоял, согнувшись, под эркером, однако теперь казалось, что склоняется над напрягшимся — как перед опасным нападением — персом с какой-то отцовской заботой. Хотя был явно моложе нимрода.