Она оглянулась на Коленицу. Над неровной линией стен расползались по бледной голубизне толстые червяки дыма и пепла, быстро раздуваемые, подгоняемые все еще сильным ветром.

— Пока что успевали гасить, — пробормотала Аурелия. — Болтают, у них там какой-то демиургос туч.

— Не в этом дело. Все громче говорится о подмоге от Трепея, думаешь, я этого не слышу? У меня есть люди, — старик кивнул на своих дулосов и слуг, двое из них были вистульскими цыганами, — понимающие местный язык. Пусть только случится один сухой день. Знаешь, с какого расстояния виден на небе дым горящего города?

— Ты начал бояться? — Аурелия сплюнула, грязь у ее стоп тихо зашипела. — Хоррор появится в любую минуту.

— А если не появится?

— Ночью стратегос проведет решающий штурм.

— Ну, превосходно! С моим-то счастьем он падет от рикошета в первую же минуту. И кто мне тогда обеспечит безопасный перелет на — сама-знаешь-куда — кто?

— А что, я? — возмутилась Аурелия.

— Не уважаешь обещаний своего господина? — Антидектес даже взмахнул худыми руками. Он был выше Аурелии, а поскольку стоял на ступеньках своего жилого фургона, то возвышался над ней на два пуса. Девушка запрокинула голову. Махнет еще раз, подумала она, лапки ему поджарю.

Ей с самого начала не нравился договор, заключенный Бербелеком и Антидектесом. Стратегосу эгиптянин был необходим, главным образом, чтобы убеждать крыс кратистосов, будто именно Чернокнижник стоит за Искривлением и адинатосами в небесных сферах. Аурелия все еще не была уверена, вещал ли софистес об этой теории по убежденности или же ложь его была оплачена, — но в таком случае он принял ее форму совершеннейшим образом. Так или иначе, ценой его был полет на Луну и свободный доступ к библиотекам Четвертого Лабиринта, эстлос Бербелек дал ему слово. Понятно, что мертвый эстлос Бербелек его не выполнит — и у Антидектеса тогда остается Аурелия Оскра, лунница, которой как-то ведь нужно будет вернуться на родину…

— Слушай-ка, — начала она, набрав побольше воздуха, чтобы пригасить внутренний огонь, — стратегос жив и будет жить, а если ты начнешь распространять такие пораженческие…

Девушка оборвала себя, заметив, что софистес уже ее не слушает. Он вглядывался куда-то над ее головой — не на Коленицу, на что-то еще выше, над городом и левее от него. Она оглянулась.

С северо-запада, из-за темно-зеленого массива пущи, летело копье темно-красного камня. Аурелия прищурилась. Над камнем, параллельно ему, висело черное веретено аэростата, серебряные молнии вились по бокам тернистым орнаментом. Над носовым куполом минарета стоял однорукий ангел, белые бинты его крыльев вились на ветру, утреннее солнце играло лучами в хрустальной косе. Спускаясь, «Ломитуча» описывала широкий полукруг, чтобы не попасть под огонь пиросидер Коленицы.