Голоса их доносятся с другого берега сна наяву.

— Затем пролетишь над самой Амидой, как мы договаривались. Орбитальные карты Зауралья не самые важные на сегодня. Все ясно?

— Да, эстлос.

— Через сколько будем над оазисом? Он уже там ждет.

— Выскочим в эфир, поймаем сильный северный эпицикл — три часа, эстлос.

— Тогда все. Вперед!

Аурелия глядела, как омытое солнцем Сколиодои удаляется от них, убегает вниз из-под ураниосовой брони возносящейся ладьи, и заметила тогда странную вещь: взгляд охватывал все большее пространство, изменялся масштаб наблюдаемого хаоса, но, если бы не внешние признаки — кривизна горизонта, дрожание воздуха, тучи наконец — она не сумела бы этого заметить. Сколиодои оставалось тем же самым, с какой бы высоты ни смотреть, в какой бы мере ни растягивались волны его какоморфии — на пусы, стадии или сотни стадий. Все та же безразличная, безымянная аморфность.

Навестив на короткое время эфир, они упали в сферу пироса и аэра, и снова пироса, как показалось Аурелии, когда вьющаяся «Подзвездная» со сложенными крыльями и вытянутыми вперед скорпионовыми клешнями мчалась над бесконечностью белого песка северной Садары, над древнейшей в ней пустыней, дрожащей от встающего жара. Аурелия ожидала завершения этой монотонности симметричных дюн и теней на их склонах — теней все более длинных, по мере того как Солнце опадало к левому плечу скорпиона. Пурпурные лучи пронзали разогнавшийся эфир.

Оазис Завистливого Скелета находился на самой границе дикой Садары, на границе антоса Навуходоносора Золотого, 3000 стадиев на юго-запад от Александрии. Стратегос Бербелек выбрал его как место встречи, поскольку со времен Изгнания Иллеи мимо не проходил ни один караванный путь, и можно было не опасаться случайных свидетелей. На самом деле Оазис Завистливого Скелета был всего лишь единственным колодцем под песком, да единственным древним пилоном, обвалившимся, наполовину занесенным и отшлифованным ветрами и джиннами до костяной гладкости, да еще скопищем нескольких десятков пористых валунов. Во времена Иллеи здесь росли пальмы, зеленела трава, пели птицы — от этого не осталось и следа.

«Уркайа» причалила к гребню пилона, вбила скорпионий хвост в землю. С морды ладьи спустили ликотовые сети. Аурелия сходила прежде стратегоса. Она соскочила на горячий песок, погрузившись в него по щиколотки. Люди, стоявшие перед расставленными в камнях шатрами, смотрели на нее молча, заслоняя глаза от голубого сияния лунной ладьи, некоторые делали отгоняющие зло знаки, другие сплевывали в песок; негры же, коих в отдельном лагере за камнями было несколько дюжин, присели на корточки, поднимая свои кожаные щиты.