Слова были прозаичны, фразы коротки, тон безразличен. Лучше всего она запомнит именно их тон. Казалось, что все уже решено: все или уже случилось, или случится в ближайшее время. Даты, месяцы, имена, цифры. Из подслушиваемых обрывков информации она выстраивала для себя образ готовящейся войны. Не будет штурма стен Амиды и осады города — повстанцы войдут внутрь вместе с путниками, с купеческими караванами, с транспортами невольников. Займут гарнизон, захватят стены, а ворота удержат открытыми, пока с запада, из Пергама и Александретты, не прибудет Хоррор Бербелека. Три полные Колонны Хоррора высадятся под Пергамом, по знаку с «Ломитучи» причалив к берегу, — пока же ждут на Средиземном море на кораблях Купеческого Дома «Ньютэ, Икита тэ Бербелек», на кораблях Анеиса Панатакиса и Африканской Компании. Амиду отделяют от Пергама более 4000 стадиев. Задерживая или сбивая все чужие воздушные свиньи и почтовых птиц (этим займется скорпион Омиксоса Жарника), мы получим как минимум шесть дней преимущества; линия эгипетских гелиографов там не проходит. Итак, осаждать до победы сильный Пергам или идти на Амиду без промедлений, чтобы короновать Мария? Тут снова появляются варианты, предположения, планы. Соберет ли Амидское Восстание достаточное количество людей, чтобы обеспечить Мария армией, способной взять под контроль всю страну? Достаточно ли сильна после пятидесяти восьми годов разделения и отсутствия державы, несмотря ни на что, ее Форма, чтобы и сейчас перебороть антосы Чернокнижника и Семипалого, Формы их власти? Здесь, правда, самая граница их аур — но кто сможет гарантировать, что Король-без-Короны окажется достаточно сильным Королем-в-Короне? Стратегос на сей счет отпускал иронические замечания. Марий лишь выдыхал гашишный дым. Аурелии казалось, что оба воспринимают вопросы как пустую шутку; когда возвращались к ним, подчеркивали сие молчаливыми взглядами и пожатием плеч. Что сделает Максим Рог? Что сделает Семипалый? Если Четвертый Пергам не получит быструю помощь от кого-то из соседей — а между Вавилоном, Уральской Империей, Македонией и Эгиптом надеяться можно разве что на последний, — то будет раздавлен за месяц. Но стратегос, казалось, верил, что Эгипет помощь окажет. Сплетался длинный диалог о политических последствиях переворота. Прозвучали имена дочек Гипатии и непристойные шутки. План эстлоса Бербелека охватывал изменения и в династическом порядке Александрийской Африки.

Невозможно, чтобы Яна была права, — но несомненно и то, что она лучше знает Иеронима Бербелека. Аурелия поняла, что это не вопрос выбора или верности, не вопрос истины или лжи. Это холодная логика силы и слабости. Вот, значит, перед каким парадоксом встала Лунная Ведьма: те, кто слишком слаб, чтобы сопротивляться ее Форме, наверняка также слишком слабы, чтобы встать против кратистоса адинатосов; те же, кто достаточно силен, — слишком сильны и не нуждаются в Иллее, сами суть Силы. Но тогда кто отправится в небесное сражение и убьет Отца Искривления?