– С ним интересно было, – отозвался Славка. – Как-то, знаешь ли, необычно. И чувствовал я себя иначе. Будто уже не подонок, не грязь, а личность. Человек, другими словами.

– Точно, – сказал Валька.

У края пустынного шоссе, шедшего мимо города, тележку остановили. Иван и Картошкин подняли гроб на руки и понесли к кладбищу. Вот и проломленная ограда из дикого камня.

– Нам влево, – произнес Толик.

Едва заметная тропинка вилась по донельзя запущенному кладбищу через бурьян и заросли крапивы, мимо старинных и современных надгробий. Ивану, шедшему сзади, приходилось довольно туго. Он то и дело, спотыкался. Кроссовки цеплялись то за неведомо откуда взявшуюся ржавую проволоку, то за вылезшие из земли корни кустов и деревьев; ноги проваливались в небольшие ямы, похоже, просевшие могилы.

– Передохнем, – предложил Картошкин. Он порядком запыхался. Вообще Толик был хил и одышлив.

Гроб поставили на землю. На этот раз Картошкин сам потребовал у мамаши стаканчик, опрокинул его одним махом, крякнул и захрустел перьями лука. Выпили и остальные.

От нечего делать Иван стал осматриваться по сторонам. Взгляд его наткнулся на старый памятник не то из мрамора, не то из известняка. Камень от времени так посерел и обветрился, что было не разобрать, из какой породы он изготовлен. На нем было выбито:

«Купец первой гильдии и потомственный почетный гражданин Никодим Никитович Картошкин. Родился в 1811 годе. Почил в Бозе в 1893 годе. Мир праху твоему».

Иван не поверил своим глазам. Он подошел к камню и провел пальцами по шероховатым, стершимся от времени буквам. Так и написано «потомственный почетный гражданин», глаза его не обманывают.

– Предок наш, – пояснил подошедший сзади Толик, заметив интерес Казанджия к надписи на памятнике. – Я, видишь ли, купеческого рода. А мамаша и вовсе из князей. Правда, мать?

– Из мордовских, – отозвалась мамаша. – Это, конечно, не то, что разные там Голицыны и Шаховские, но тоже грамоты имелись и патенты на титул. Собственно, они и по сей день в сундуке лежат.

– А мы тоже дворяне, – заявил Славка.

– Точно, – подтвердил Валька.

– Баронских кровей, – продолжил повествование Славка. – Деда нашего сослали в эти места еще до войны. Из Питера выслали в конце двадцатых.

– А как ваша фамилия? – удивленно спросил Иван.

– Сохацкие. Но это по отцу. Батянька наш был рабоче-крестьянского происхождения. Шоферил всю жизнь. А по матери мы Корфы.