— Я вам говорю. Никто не узнает. Вы ж не первый раз со мной дело имеете. Ну, сделать удовольствие хорошему человеку тоже дело. И вот что…

Солнце осветило ладонь, поднятую, как для присяги:

— Мои гарантии. Никто никогда ничего. Но получите все, так сказать по полной программе. Мало ли в первый раз. У меня проколов не-бы-ва-ет!

И рассмеялся, немного смехом укоряя:

— Та-акому человеку, ну, Дмитрий Петрович! Ни-ни-ни, все продумано. Десять лет вместе трудимся, а? Юбилей, можно сказать, ветераны.

В черных глазах была пустота, губы кривились в усмешке, но голос оставался бархатным. Кивая собеседнику, смотрел, как рыбаки перекидывали улов в подъехавший грузовичок и чайки, налетев на остатки в скомканных сетях, стали драться, оглашая утро визгливыми криками.

— Вот и ладненько. Я как с делами управлюсь, и заеду. Эх, Дмитрий, такая наша рыбацкая жизня, все последний денек провожают, а я крутись, белкой в колесе.

Нажал кнопку отбоя.

— П-падальщики чертовы, — сказал, глядя на белую круговерть. И стал набирать другой номер.

Телефон, выпавший из кармана черных джинсов, заиграл томную мелодию. Генкина рука дернулась на Ритином плече. Она заворочалась, потянулась к телефону, почти съезжая с кровати.

— Не бери, а?

— Как не брать, надо, Геночка.

Найдя его руку, прижала к своему бедру. Генка уткнулся щекой в позвоночник и услышал голос изнутри, там, где он только рождался:

— Але?

Спина под его щекой стала жесткой и покрылась мурашками. Он зажмурил глаза и стал быстро думать, пусть бы все хорошо, все-все хорошо…

— К шести? Обязательно? А я как раз позвонить хотела вам. Нет. Ну, я думала… Знаю, что должна. Да. До свидания.

Он услышал кожей, как напряглась на спине мышца от того, что протянула руку и положила телефон на пол. А больше ничего. Не повернулась, лежала так же молча и напряженно.

— Кто звонил?

— Никто.