Мне нужно пережить эту кошмарную ночь и помочь Ричарду. Но как?

Как?!

Слушая стук капель дождя по крыше, я вдруг поймала себя на мысли: если бы я узнала то, что рассказал мне Ричард, несколькими днями ранее, если бы все это он выплеснул на меня после моего падения с лестницы или даже раньше, ночью, в библиотеке, подобные слова просто лишили бы меня рассудка, как этот монотонный стук и завывание ветра. Я поверила бы ему, поверила бы любым его словам… и сошла бы с ума, потому что и без того балансировала на грани безумия.

Но теперь я не могу его бросить. Даже умереть рядом с ним просто так, ничего не пытаясь сделать, – это уже предательство, которого он не заслуживает.

Я впилась ногтями в кожу лба и висков, чтобы хоть чуть-чуть обрести связь с действительностью. Потом подвинулась к Ричарду и, наклонившись к самому его лицу, долго с замирающим сердцем прислушивалась к дыханию, прерывистому, слабому, как моя надежда на спасение.

Он дышал. Едва слышно, но дышал!

Я позвала его. Сначала несмело, потом во весь голос.

Ни слова, ни движения в ответ.

Осторожно ощупав его правое плечо, руку, грудь, я поняла, что все это время, пока мы находились тут, он молчал о том, что истекает кровью, чтобы не пугать меня. Хотел успеть мне все рассказать и ни словом, ни жестом не дал понять, что сам едва держится. Всюду, где мои дрожащие пальцы касались его, я чувствовала кровь. Ее запах проникал в мое сознание, дурманил разум, но каким-то чудом я поборола его и сумела взять себя в руки.

Стянув с лодки брезент и кое-как скомкав его, я подложила узел Ричарду под голову. Его кожа была ледяной, меня и саму колотило. Холод пробирал до костей, тем более что мы оба промокли и больше не согревали друг друга. У меня не было ничего: ни сухой одежды, ни воды, ни медикаментов, чтобы помочь Ричарду. Разумеется, когда мы спасались от огня, никому и в голову не пришло прихватить не то что чемоданчик Стива, но и куртку или хотя бы одеяло.

Стив! Как же ты нужен мне! Так нужен…

Позволив себе поддаться отчаянию еще ровно на минуту, я поднялась на ноги и, дойдя до двери, выглянула наружу. Ничего нового. Тот же конец света. Тот же беснующийся шторм, превративший остров в нашу тюрьму.

Я прополоскала свое полотенце под струей из водостока и вернулась к Ричарду. Аккуратно вытерла его лицо, шею, расстегнула рубашку и промокнула раны на груди, не такие глубокие, как та, которую мне пришлось зашить, но также кровоточащие.

Полотенце пришлось прополаскивать два раза, прежде чем оно из красного стало розовым. А ведь я еще не касалась самого страшного – разошедшихся швов на плече. И мне нужен был жгут и повязка.