Оказавшись на окраине поселка, там, где была когда-то золотодобыча, Литагин увидел карьер – кошмарная дыра, зверовато воющая ветром. «Только у нас такой бардак, – с грустью констатировал Литагин, – такие мы хозяева. И раньше-то было шаляй-валяй, а теперь и подавно!»

Золотодобыча на русских землях – это настоящий золоторазбой. И никто ни перед кем за это не отвечает. Вот почему грандиозный карьер, оставшийся от варварского золоторазбоя на краю посёлка, представлял собой такую фантастически огромную дыру, что если в неё заглянуть с самолёта или вертолёта – преисподнюю можно увидеть. Эта гигантская ямина углублялась годами – спиралеобразно завинчивалась в земные глубины. А позднее, когда все золотые жилы с мясом выдрали, карьер был заброшен, и ни у кого из бывших золотодобытчиков не возникло желания эту рваную рану на теле земли как-то забинтовать, залечить. И теперь эта язва, понемногу разрастаясь под воздействием ливней и оползней, представляла жуткую картину. Местные жители, временщики в основном, – с верхнего краю карьера с одной стороны – сотворили свалку и помойку; стая воронов вечно кружилась, бегали бездомные собаки, а иногда и голодный волчара не брезговал заглянуть. Дальше, ниже виднелись обгорелые резиновые калачи – большие колёса от могучих машин-рудовозов. Железные, ржавеющие кости какого-то брошенного экскаватора торчали, словно рыжие мослы мастодонта, воздетые к небу. Молодые сосёнки проросли на самом дне – на каменных островках, там и тут торчавших из воды, образующей мутные озерца. А сбоку, в полуметре от уровня воды, чернела нора – громадная, круглая, как по циркулю вырезанная то ли силами золотарей, то ли силами природы, то ли какими-то другими, неведомыми силами.

Размышляя об этом, Литагин остановился на краю карьера, попытался заглянуть в пасмурную пасть, утыканную острыми каменными зубами – и едва не рухнул от изумления.

Внизу, по дну кратера проползала какая-то здоровенная каракатица или динозавр, или чёрт его знает, что это было такое – сразу-то не разглядеть, но мороз по шкуре сразу почему-то дёрнул; сердце почуяло ужас.

А затем Литагин присмотрелся и присвистнул: избушка на курьих ножках топала по дну карьера.

Скрипя и покряхтывая, старушка-избушка пошла по спирали заброшенной старой дороги, по которой когда-то машины вывозили руду. От избушки, видно, пахло нечистым духом, потому что собаки на свалке заскулили, залаяли, и вороньё всполошилось. До половины пройдя по спиральной дороге, избушка-старушка остановилась. С полминуты, наверно, стояла, вроде как дремала, – старенькие ставни, словно ресницы, прикрылись. И вдруг из небольшой кривой трубы – как снаряд из пушечного жерла – вылетел ворон, который был наполовину чёрный, наполовину белый. Оказавшись в небе, эта странная птица, пролетая над головой Литагина, приобрела необычайно крупные размеры.