Вот такую историю он рассказал Златоустке.

Бедняжка будто окаменела, поражённая исповедью Воррагама, открытием его зловещей сути, вызывавшей и страх, и жалость одновременно. И тогда на нервной почве что-то у неё случилось с горлом. Сутки напролёт она проплакала, в голос ревела и напрочь обезголосела. Воррагам поначалу расстроился, потом обрадовался: ни скандалов тебе, ни попрёков от молодой, красивой жены-невольницы. Одни только глаза сверкают. А глаза – брильянты. И вообще… Он полюбил её – всей своей чёрной душой полюбил и начал подарки делать, чего никогда он не делал ни для одной своей зазнобы, которых было у него несметное количество за триста тридцать лет и триста тридцать зим разгульной жизни.

Полюбил он Златоустку. И она его стала жалеть. А на Руси ведь раньше так и говорили: «она его жалеет», то бишь, любит. А любовь способна чудеса творить. И вот что стало происходить. Своей потрясающей кротостью, всем своим существом, состоящим из любви и нежности, золотаюшка день за днём и год за годом высветляла чёрную душу Воррагама. Кроткая, чудная женщина очищала Воррагама от налёта мрачного, злого, сатанинского. И такая «очистка» дошла до того, что грубые и чёрные перья – когда он становился огромным вороном – с каждым днём светлели и даже покрывались чем-то похожим на серебрецо.

Нишыстазила – хозяин Воррагама – обратил внимание на эту метаморфозу и приказал как можно скорее избавиться от этой окаянной бабы. А если Воррагам не пожелает или не сможет избавиться – соловей-разбойник, леший или кикимора охотно помогут ему. И оказался Воррагам – как витязь на распутье. Он понимал, что нет ему житья без жены, без Вордалеба – так он сынишку назвал. Вордалеб, значит, ворон и лебедь. Отцовская кровь дала мальчонке обличье варнака, а материнская кровь одарила душой белокрылого лебедя. Оказавшись на распутье, Воррагам не знал, что делать. И погубить не хотел Златоустку и Вордалеба, и хозяина ослушаться нельзя. И тогда Воррагам перестал в гнездо прилетать – сделал вид, что раз и навсегда отбоярился от окаянной бабы и своего ребёнка-воронёнка. Златоустка не знала всех этих подробностей и рассудила на свой манер: потешился молодчик, да и бросил, улетел проклятый ворон вольным соколом – на другой сторонке счастье поискать.

4

Предание таёжной стороны поведали ему два старика старовера. Мудрые, степенные были старики, окутанные облаками дремучих бород. Лица у них были тёмные от солнцепёка, руки шершавые, грубые от разнообразной бесконечной работы. Старики – как будто братья-близнецы – были в одинаковых домотканых рубахах с тонкими опоясками, с вышивкой и так называемой «ластовицей» – на ласточку похожая матерчатая вставка в рукаве под мышкой. И такими древними были старики, что у них, наверно, давно уже была готова «смертная одежда», пошитая руками старообрядческих целомудренных женщин.