Ржавая гиря замка неожиданно зашевелилась – потайные пружины, скрипя, заставили замок раскрыться и упасть под ноги Литагина. Дрожащими руками он хотел приподнять крышку гроба, да не тут-то было – с виду деревянная, она оказалась тяжелее чугунной плиты. И опять «медвежатнику» пришлось творить какие-то заклинания, которые словно кто-то подсказывал на ухо – только успевай повторять. И снова совершилось маленькое чудо – крышка сама собою съехала в сторону – и Ермакей чуть не ослеп от сияния, которое хлынуло из гроба. Это было сияние золотых украшений, бриллиантовых камней и всякой прочей роскоши, скорей всего, награбленной. Прикрываясь ладонью, он присмотрелся, покопался, брезгливо морщаясь. И наконец-то, обнаружил то, что нужно – секретные списки. Но добраться до них оказалось не так-то просто. Литагин от разрыва сердца едва не окочурился – такие страсти закружились вокруг да около.

Двухметровый какой-то скелет, фосфоресцируя впотьмах, стал приближаться к нему, мигая пустыми глазницами и широко оскаливаясь беззубым ртом. Ермакей от страха чуть лампу с пером жар-птицы не расколотил – выпала из рук, но успел поймать. Отступая, он перекрестился, и в тот же миг скелет с тихим шорохом и шелестом рассыпался – груда фосфорического света стала помаленьку таять на земляном полу. Облегченно вздохнув, Ермакей тут же понял, что радоваться рано. Летающий какой-то саблезубый боров начал на него пикировать, похрюкивая; два раза боров прошёл так низко над головой, что Литагину стало дурно – запах разлагающейся падали ударил в нос. Не дожидаясь, когда саблезубая тварь сделает ещё налёт на его победную головушку, Ермакей, посветив по сторонам, схватил, что под руку попалось – это была секира на длинной ручке. Пикируя, боров со всего разгону распорол своё жирное брюхо и с протяжным воем – как подбитый бомбардировщик – стремительно ушёл куда-то в угол и там впотьмах взорвался. Причём взорвался почти буквально – огонь поднялся рыжим стогом и вонючий дым клубами повалил под потолок подполья.

И наконец-то Литагин – бледный, потный, трясущийся – наружу выбрался.

– Ну, как? Нашёл? – поинтересовался сторож, как видно, время зря тут не теряющий – понемногу киряющий.

Ермакей изобразил разочарование.

– Там же у вас всё под замками, под семью печатями.

– А ты как думал? У нас тут строго! Это раньше… А теперь-то Люцифера…

Сторож, икая, поднял над собою новый литровый штоф тёмно-зелёного стекла и начал опять наливать в червонно-расписные металлические чарки. И вдруг вино плеснулось на одежду, на пол. В первые секунды Ермакей подумал, что у этого несчастного алкоголика руки трясутся, но потом… потом Литагин с ужасом заметил, что весь дворец начал трястись какой-то мелкой тряской – будто зарождалось землетрясение. Ермакей испуганно посмотрел наверх, опасаясь, как бы потолок на голову не рухнул.