– А вы не знали кузнеца Великогроза?

Качая серебряными головами, старики заулыбались в бороды.

– Ну, кто ж его не знал, Великогроза Горнилыча, царство ему небесное! Великая гроза была на кузне. Как начнёт, бывало, молотом греметь – словно колокольники звонят на колокольнях. Мастер был. Кузнецарь. Теперь уже такого не сыскать.

Глаза фольклориста заискрились, точно угольки в кузнечном горне.

– Говорят, что сын был у него.

– Два сына было. Апора – это старший. Я слышал, будто он теперь живёт у моря. Город Святого Луки. Не слыхал?

– Даже бывал там, – сказал приезжий.

– Ну? – Старообрядец удивлённо посмотрел на человека, побывавшего в такой немыслимой дали – в старинном городе, который был основал Святым Лукой. – Вот, значит, старший там, а младший, Ванька, тот был да сплыл. Шибко беспокойный парень был, рассказывают. Счастье-долю смолоду пошёл искать да сгинул.

– А вот ещё в народе говорят, – смущённо допытывался фольклорист, – говорят, будто отец Ивана согрешил в своей далёкой молодости. И поэтому, дескать, этот Воррагам – чуть ли не родственник Ивана Простована.

Рассказчики переглянулись. Плечами пожали.

– Этого, мил человек, мы не знаем, понапраслину говорить не станем, грех.

Фольклорист опять подёргал носом, точно к чему-то принюхиваясь.

– А правда, что это Иван обнаружил в тайге месторождение золота?

– Рождение рыжего дьявола! – Старик Белотур насупился. – Вот с этого рождения и началась погибель таёжной стороны. Сам видишь, какая деревня. Двести лет стояла, полями цвела, колосилась рожью да пшеничкой. А теперь?

На скулах приезжего проступили, заплясали желваки. Он курево достал. Пачку в сильных руках повертел.

– А вы случайно… – Он покашлял от волнения. – Вы Литагиных не знали? Тут где-то жили. У них в семье был лётчик – Звездолюбом звали.

Старообрядцы, посмотрев друг на друга, погладили облака своих белых бород.

– Нет, мил человек. Мы лётчика не знали. Мы жили в тайге. Глубоко. А сюда недавно перебрались. Почему? А там теперь кругом, сынок, одни сплошные лесозаготовки. Скоро и медведи убегут.

Они ещё немного поговорили. Солнце над таёжной стороною поднялось, прогоняя туманы. Голос кукушки почудился где-то – сиротливо кукукнул вдали и растаял печальным эхом. Зато сороки бойко затрещали там и тут. И стая воронья, пролетая над деревней, загорланила так, что морозец по коже.

Собиратель фольклора поклонился старикам и пошёл, грустно поглядывая по сторонам и отмечая, какое хорошее место было выбрано для этой деревни. Сосны с кедрами на крепких лапах двести или триста лет назад подошли к этому берегу, обступили гранитный мыс, обточенный проворными водами бурной реки. А самые крепкие, самые отважные деревья пришли на улицу, на края огородов, за которыми виднелись лодки, до половины выдернутые на берег, а то и вовсе выдернутые и перевёрнутые дощатым брюхом кверху.