Пьяно ухмыляясь, Король, как тень, прошёл по кабинету – за дверью скрылся. Не раздеваясь, повалился на кровать, уткнулся носом в чистую подушку, пахнущую белоснежной бумагой.

– Шлафензиволь, – пробормотал он, что означало «отойти ко сну». – Ах, старик, потомок каннибала, совсем обнаглел, в шею выгоню…

А старик в это время обеими руками как граблями орудовал – сгребал страницы новой рукописи. Иногда, покряхтывая, нагибался, поднимал ту или иную исписанную страницу. Подносил поближе к лампе, в которой горело перо жар-птицы. Читал, пошевеливая губами.

– Это он побеседовал с Господом Богом! – Старик бросал бумагу на пол и отплёвывался. – Да чтобы я вот этими руками, которым здоровался с Пушкиным и Достоевским, чтобы я этот срам переписывал – да пускай лучше руки отсохнут!

На часах пробило назначенное время, и старик затосковал:

«Сейчас припрётся!»

И точно: боковая дверь чёрного хода тихонечко открылась, и в кабинет вошёл грузный директор издательства; он всегда появлялся в назначенный срок, ничуть не сомневаясь, что новая книга уже состряпана.

3

Издательский дом процветал – это видно по сытой, самодовольной физиономии Толстого Тома, который день ото дня становился «сам себя толще». На нём красовался новый костюм, похожий на обложку детектива. Новое оружие за поясом. Жирный подбородок, похожий на бараний курдюк, уродливо свешивался на грудь. Приближаясь, Толстый Том зашаркал башмаками, будто наждаками паркет полировал. Мимоходом прихватив полупудовый фаллос, торчащий на журнальном столике, господин Бесцеля грузно опустился в хозяйское кресло, которое жалобно скрипнуло крепким каркасом из массива бука и застонало где-то в подлокотниках с кожаными накладками и окантовкой золотыми гвоздиками. Зажимая сигару в зубах, господин Бесцеля демонстративно закинул ногу на ногу – бикфордов шнур-шнурок закачался, кроваво подкрашенный каминным пламенем.

Минутами раньше Толстый Том услышал обрывки сердитой речи старика и теперь напомнил:

– Так что ты говоришь? Не будешь переписывать? И правильно. Я думаю, что мы переживём. – Директор поставил перед Черновиком полупудовое изображение фаллоса. – Мы таких переписчиков видели! Где? А ты сам догадаешься. Ты же не первые сто лет живёшь на свете. Если не врёшь.

Старик-Черновик неожиданно вспыхнул как юноша – даже краска проступила на смуглых скулах.

– Сколько ты знаешь его? Короля вот этого…

– А причём здесь это?

– А знаешь ты его – без году неделя, – горячо, напористо заговорил Оруженосец. – А я с ним валандаюсь уже много лет. Но дело-то даже не в этом. Дело в том, что этот парень – моя родная кровь.