Вдохновенный листопад, самозабвенный листошум в кабинете писателя обычно начинался ближе к полночи – листы, листы, листы взлетали в воздух и кругом валялись: на столе, на полу, на подоконнике. А ближе к рассвету, когда всё закончено, хоть вилами скирдуй, хоть граблями греби листопад, собирай в стога и скирды. На рассвете оконная прорубь нежно голубела на потолке – окно смотрело в небеса. Усталая рука Мистимира брала колокольчик – звоном вызывался Черновик; но так было раньше. Потом, когда стало ясно, что звон дурно влияет на нечистую силу, с которой Мистимир всю ночь общался, колокольчик заменили тупой электрической кнопкой.

2

В последнее время Король, всё больше страдающий провалами памяти, забыл о том, что Оруженосец не спит уже лет сто или двести. Мистимиру, как, должно быть, всякому хозяину, казалось, что он работает, не покладая рук, а слуга только то и делает, что подушку давит. Вот почему Король сердито фыркнул, когда слуга вошёл – взлохмаченный, помятый как спросонья. Слуга стоял, покорно ждал команды. А хозяин, делая вид, что забыл про него, продолжал вдохновенно работать. И так прошло, наверно, с полчала. Небольшая промоина уже заголубела не только в окне на потолке – и сбоку, в щёлочке за шторкой.

Утомлённый Мистимир наконец-то отбросил золотое «вечное перо» и погасил фигурную, под старину подделанную лампу в виде простой керосинки, в которой вместо пламени горело перо жар-птицы. Поднявшись, он потёр поясницу и потянулся. Постоял возле окна, созерцая чёрно-синее небо с гроздьями далёких облаков, с таинственным бессмертным блеском звезд, какие всегда наводили на мысль о суете и тленности земного бытия; эти звёзды светили до нас и ещё будут светить сквозь миллионы, миллиарды лет…

Виски гудели, разогнавшаяся кровь продолжала разжигать воображение, и он вернулся к рукописи, хотел что-то поправить, но силы уже не было. «Да пошло бы оно всё!.. – Король поморщился. – И так сойдёт». А ещё он подумал, что коньячок теперь не помешал бы, но шевелиться уже не хотелось. Голова показалась чугунной – горячим лбом легла на полировку прохладного стола.

Задрёмывая, он услышал вкрадчивый голос:

– Ваше величество! Готово, что ль?

– Готово, оттаскивай… – ответил Король, не поднимая одурелой головы.

– Ну, идите на кровать. Что ж вы, как бедный родственник. Идите, а я пока порядок наведу. – Старик вздохнул и заворчал себе под нос: – Ох, уж мне эти гении! Я бы их розгами порол, ей-богу. Такого беспорядку натворят – черт ногу сломит! Ходи потом, подбирай да подтирай.

Мистимир, продолжая пребывать в блаженной полудрёме, пробормотал: