Красное летечко покатилось под горку. С каждым днём холодало, и дни становились короче. Кажется, только что солнце в облаках и тучах над горами проросло и вот на тебе – сырой угрюмый день пошёл на отдых. Из окна, возле которого лежал болезный, виден был синий излом горизонта, над которым угорал закат, рассыпаясь грудами вишнёво-золотистых угольев. По краям облаков за рекою мерцала прозеленоватая зола, словно искрясь под ветром и осыпаясь. Когда больной вставал и ненадолго выходил на крыльцо подышать – необычайно свежо, ароматно и охмеляюще в воздухе витал ядрёный дух подстывшего, убранного огорода. С тополей и берёз облетали последние листья – задумчивый и тихий, плавный листолёт. Из тайги, находящейся неподалёку, потягивало стылыми хвойными деревьями, жирной, никогда не паханой землей, перемешанной с листьями, грибами и перезрелой рыжевато-красной ягодой, кое-где побитой серебристыми утренниками. Курганами вдали виднелись нагромождения чёрных скал. Туман, протекая над стылой рекой, за берега цеплялся – рвал бахрому на рукавах и оставлял белые лохмотья там и тут. Воздух тушевался, и только в глубине на островах ещё горели холодные пожарища осинников, берёз и тальников – последние лучи туда золотыми стрелами втыкались.

4

Атлантические вихри, закипающие где-то вдоль побережья северных морей, рановато в тот год притащили на крыльях своих тёплый, влажный воздух. Зима в горах растаяла скоро, дружно. И весна взыграла раньше срока. И раным-ранешенько в гости постучался первый гром – в середине апреля, когда ещё в тайге сугробы сладко допревали, а под снегами нежился голубоокий подснежник, спали серебристая ветреница и ландыши.

Ночью, когда гром над крышею разломился гранитной глыбой, Златоуст проснулся в тёмном закутке за шторкой. Мелкий дождик по стёклам стучал, клевал по жестяному карнизу. Собака, подкинутая громом, забрехала в дальнем углу двора. Приоткрыв окошко, вдыхая свежий воздух, Златоуст готов был сигануть в проём и пойти навстречу первому дождю – так сильно истомился он в этом закутке.

Поутру Чистопольцев сказал, глядя на иконку и перекрестясь:

– Перезимовали с божьей помощью. Отзимогорили. Скоро скотинку в поле погоню.

– И мне пора, – сказал квартирант, выходя из-за шторки. – Спасибо вам большое за приют.

– Да ладно, чего там, – смутился хозяин. – Что мы, не русские люди? Садись, Горнила Додоныч, завтракать будем. Как сам-то? Ничего?

– Нормально. Отвалялся. Пора идти.

– Ну, и куда теперь? До Балаклавы?

Квартирант несколько мгновений бестолково смотрел на хозяина.