«А чего это я побежал? – Пошарив по карманам, Курьер достал чужие сигареты, закурил, и опять по мозгам шабинуло что-то приятно-дурманное. Веселея, он подмигнул своему отражению – всё, мол, хорошо, всё нормально, собачка просто ошиблась. Он почти успокоился. Вышел из туалета.

И тут раздались крики – в дальнем конце вагона:

– Вот он! Стоять!

Болезненно улыбаясь, Курьер прошептал:

– Ага! Сейчас!

Дурная травка в сигарете – или что там было? – оказала на него удивительное воздействие; он вдруг ощутил недюжинную силу. Богатырским плечом, которое казалось плечом гранитных гор, он открывал дверь за дверью, уходя всё дальше от погони, но уходя не суетясь, как подобает могучему богатырю. Добравшись до вагона-ресторана, где пахло жареным и пареным, богатырь увидел боковую дверь, открытую настежь, закрюченную специальной страховочной лапой. Ветер бился в тамбуре, гоняя по полу золотисто-жёлтую луковую шелуху. В дверном проёме, как в киноленте, мелькали деревья, кусты, бетонный столб и снова деревья и кусты. Обеими руками ухватившись за поручни, Курьер всем телом выгнулся вперёд, высматривая, куда бы лучше прыгнуть, чтобы шею не свернуть.

И вдруг он замер, глядя на что-то фантастическое. В первые мгновения это было похоже на зыбкий мираж, а затем из горячего воздуха проступили очертания странного поезда, идущего навстречу. Бесшумно, будто на цыпочках, поезд-невидимка катился по бывшей железной дороге, много лет назад разобранной и поросшей бурьяном, дикими маслинами и терновником. Ничего не подозревающая желтогрудая птица оказалась на пути странного поезда – пронзительно пискнула под колесом и пропала, только перья полетели по ветру.

Из кабины паровоза выглянул чумазый машинист, похожий на Старика-Черновика.

– Прыгай! – закричал он. – Садись верхом на молнию!

Глава седьмая. Верхом на молнии

Глава седьмая. Верхом на молнии

1

Закатное солнце кроваво растекалось по тучам. Аромат степной полыни и ещё какой-то крепкий, терпкий дух – как нашатырь – постепенно привёл человека в сознание. Он застонал сквозь зубы. Веки разлепил. Руками пошарил возле себя. Он лежал на копне. Перед глазами сухая травинка торчала. Какая-то козявка ползла по травинке, всё ниже сгибая сухой стебелёк. Затем он ощутил потоки ветра. Вечерняя прохлада заползала под рубаху, разорванную под мышкой и на груди. Приподняв гудящую головушку, человек осмотрелся. Где он есть? Непонятно. Кругом было тихо, но скоро вдали послышался перестук пробегающего состава. И тогда человеку смутно припомнился поезд, с подножки которого он отчаянно прыгнул.