Остановившись посредине кабинета, привидение повернулось к железной, громко хлопнувшей двери, и несколько секунд смотрело, не мигая и хрипло дыша. А через минуту Литагину стало казаться, будто бы оно – это марсианское создание – начинает серую толстую кожу сдирать со своей кошмарной, безобразной хари.

Содранная кожа оказалась противогазом, а привидение оказалось Стариком-Черновиком.

– Фу! – Утомлённо вздыхая, старик отбросил противогаз на табуретку. – Хорошо, что пришёл, а то одному не управиться.

Литагин растерялся, глядя на противогаз, пролетевший мимо табуретки и упавший на пол, засыпанный отстрелянными гильзами.

– А кто здесь воевал? – настороженно спросил он.

– Время с нами сражается от рожденья до смерти! – высокопарно ответил старик и показал рукой на амбразуру чёрных часов, которые исправно палили каждый час. Отстрелянные гильзы никто в кабинете не убирал после отъезда господина Бесцелира – их накопилось уже предостаточно. Занимаясь неотложными делами, по-хозяйски расхаживая по кабинету, Азбуковед Азбуковедыч позванивал миниатюрными пустыми гильзами – попискивали под башмаками, будто живые, и как-то странно расплющивались, превращаясь в нечто похожее на красновато-жёлтую осеннюю листву. А рядом с этой листвой – не без удовольствия отметил Литагин – валялся разбитый и затоптанный портрет Властимира Нечестивцева, «полководца и главнокомандующего всех наших побед», как написано было на раздавленной рамке.

– А где Мистимир? – спохватился Литага, вспомнив слова секретарши. – С ним всё в порядке?

– Помер, слава богу! – оживленно и даже весело сказал Абра-Кадабрыч и перекрестился. – Царство небесное…

Литагин почувствовал холодок на спине.

– А почему такая радость? Мы же с вами говорили, что он ещё нам нужен – на перспективу.

– На перспективу нужен Златоуст, – многозначительно ответил старик. – И он, слава богу, воскрес. Бороду даю на отсечение.

– Послушайте! – Офицер сердито пнул отстрелянные гильзы, подвернувшиеся под ногу. – Что вы заладили, как дьякон в церкви: «Слава богу, помер! Слава богу, воскрес!» Я всё никак не привыкну к этой вашей абракадабре. Вы по-русски мне скажите, что стряслось?

– Расскажу, милок, а ты мне помогай.

– Я не милок, не надо фамильярничать.

– Ох, какие мы гордые. Ну, извини, товарищ главнокомандующий. Давай, помогай рядовому русской литературы.

– А что вы тут затеяли? – Литагин подошёл к сугробу измятых рукописей. – Все эти бумаги надо спалить к чёртовой бабушке, а вы их водой поливаете. Зачем? Чтоб росли, как цветочки на клумбе?

– Я уже не первые сто лет живу на свете, так что не надо меня учить. – Старик-Черновик подошёл к золотому перу, величиной с карабин – перо стояло в дальнем углу. – Ты хоть и офицер, а я простой солдат литературы, но сегодня, милок, я тебя буду учить. Если ты не супротив.