– Ё-моё! – переминаясь с ноги на ногу, ворчал сержант. – Тулупы надо выдавать!

– Или спирту, – зарычал рядовой, потирая уши. – Загнуться можно! Сколько ждать? Этот черномазый хоть бы сказал.

– Да он, может, по-русски ни в зуб ногой. Это же какой-то негритос.

– Нет, он с командиром говорил о чём-то. – Солдат автоматом показал на старые ворота. – Вон там стояли, про какую-то муху шептались.

– Гранатомет, что ли? «Муха»?

– Наверно. Не знаю.

Часовые, отвернувшись друг от друга, помолчали, поетски шумно шмыгая носами и приплясывая, как это делают на сильном морозе. Рядовой подошёл к воротам № 2, в проржавленную щёлку посмотрел.

– Ни черта не видно, – сказал, постукивая зубами. – Забавный паровоз какой-то. Как бронепоезд.

– А может быть, и правда, бронепоезд?

– Да кому он теперь нужен? Атомный век на дворе.

– Тоже правильно. – Сержант передёрнул погонами. – Вот холодрыга.

– Я отсюда в лазарет уеду.

– Лишь бы не на кладбище.

– Да ладно, шуточки. – Солдат обиделся. – Ты сибиряк, тебе легко. А мне…

– А ты вспоминай своё синее Житейское море, пляжи, солнцем раскалённые как сковородки, на которых бабы, девки жарятся. – Сержант ухмыльнулся. – Согреешься, тля буду.

– Ага, уже вспотел, – хмуро огрызнулся рядовой. – Скорей бы пересменка, а то подохнем!

Солдаты менялись три раза – выходили на солнышко, чтобы простуду не подхватить. Прошло, чёрт знает, сколько томительных часов, прежде чем где-то вверху заскрежетали ворота № 1, и вслед за этим на стенах тоннеля стали загораться лампочки дополнительного освещения, похожие на лимоны.

– Командир идёт, – зашептались часовые. – Да не один, а с этим, с негритосом.

Нацепив очки на нос, черномазый «негритос» самым внимательным образом осмотрел железные ворота № 2 – все пломбы, все печати.

Лейтенант стоял поодаль, сумрачно дышал – струйка пара кучерявилась барашками.