Раздался лёгкий звон, похожий на разбитую посуду, и поезд-невидимка превратился в нормальный поезд – видимый, тихо скрипящий тормозными колодками.

И тут же возле поезда оказался какой-то элегантный человек, одетый в форму железнодорожника: тёмно-синий китель с галунами, белая рубашка с галстуком.

– Ямщик, не гони лошадей! – весело сказал он, заходя в кабину. – Ну, как? Всё по плану?

– Ямщиком, однако, будешь ты, – сказал черномазый. – Я своё дело сделал.

– Отлично сделал, Абрам Арапыч! Только чем-то, вижу, недоволен.

– А ты чего развеселился? Не на праздник собрались.

– Ну, и плакать по этому поводу я не хочу! Давай, расскажи, где тут, что нажимать. Я, правда, инструкцию выучил, как «Отче наш», но всё-таки…

Абрам Арапыч, прежде чем покинуть кабину, приглушённо проинструктировал человека в железнодорожной форме, и после этого суперсовременный поезд, врубая лобовой брильянтовый прожектор, медленно проехал по рукавам тоннелей и остановился возле широкого подземного перрона, расположенного в самом сердце Стольного града. Где-то ударил станционный колокол и перрон стал заполняться народом примерно так же, как заполняется самый престижный театр.

Расфуфыренные господа и дамы там и тут завиднелись. Какие-то важные «испытанные остряки» – словно цитируя Блока – «заламывая котелки», взялись фланировать около удивительного поезда. Эти люди, довольные жизнью и собой, с лёгкой сытой надменностью переговаривались, покуривая и пошучивая.

– И вы здесь, голубчик?

– А как же! Без меня даже с места этот поезд не тронется.

– Вот уж не думал, что вы здесь в качестве тормоза.

– Именно так. Мне приказано задержать отправку, если они там задержатся.

– Кто? Ах, да! Понятно! Стало быть, ОНЕ тоже с нами поедут?

– ОНЕ всегда с народом. ОНЕ тут пассажир под самым первым номером.

Ямщик-машинист, сидящий в кабине, по секретной связи довольно чётко слышал все эти разговоры на перроне. И на лбу машиниста – как всегда в минуты напряжения – набухла вертикальная вена. Ямщик разволновался, прекрасно понимая, какого пассажира под первым номером все с нетерпением ждут. Зрачки его расширились, руки вспотели. Пытаясь унять волнение, он достал металлическую плоскую фляжку, резким движением свернул ей сверкающую голову – пробка упала под ноги. Запрокинув дрожащую фляжку, ямщик едва не захлебнулся крупным глотком спиртного – капли побежали под губами, на подбородок попали. Но обеспокоенность не только не прошла – увеличилась, потому что на экране монитора ямщик увидел чёткое, панорамное изображение перрона. Время от времени поглядывая на монитор, ямщик стал ребятишек замечать. Беспечные и беззаботные – как все дети на свете – они ходили и бегали около поезда, наполняя воздух щебетом ласточек и весёлой трескотнёй сорок. Заставляя себя успокоиться, ямщик нахмурился и выключил монитор. «Всё идёт по плану! – сказал сам себе. – И не надо лирики. Лес рубят – щепки летят. Да и вообще… Русским языком же было сказано: детей с собой не брать. Нет, они крутые, они блатные, им всё можно! Мне только нельзя!» Он закурил. Детвора, промелькнувшая около поезда, заставила ощутить под сердцем сосущую тоску, перемешанную с озлоблённостью. Он жадно смолил папиросу и думал, что и у него – как в любой нормальной семье – могли бы родиться детишки; тоже бегали сейчас бы, щебетали. А где теперь она, единственно любимая? И где теперь он – чем его заставили заниматься Воррагамы и Нишыстазилы? Они слишком долго запрягали его, русского мужика, и вот теперь пришла пора прокатиться, только прокатиться не по Тверской-Ямской – по Млечному пути помчимся, господа, до станции Космическая Чёрная Дыра.