Вновь все сравняли великие силы, неподвластные суетливым маложивущим созданиям. Уже не существовало королей, изменников, всадников… Великим исходом всего застыли последние подданные Ларта рядом с опальным королем, который безмолвно рассматривал мучения Теллы. А потом одним резким движением дернул ее шею в сторону.

Обугленные ноги несчастной дернулись пару раз, вскоре тело обмякло. Так его покинула жизнь, в муках и корчах. Ларт же выпрямился и воззрился на Рехи, словно обвиняя его в чем-то. В чем же? В побеге? Почему-то казалось, что вовсе не в нем. Как будто неудачливый Страж Мира вызвал разлом. Как будто все негласно ведали страшную тайну, но ее безобразие никак не облекалось в слова.

— Зачем… Зачем ты это сделал? — бесцветно спросил Рехи. Непроизвольно он испытывал сочувствие. Телла, которая свергла Ларта, слишком мало напоминала эту, разломанную, напоминавшую больше раздутый воспаленный кусок мяса, нежели человека. И все-таки еще мгновение назад в ней трепетала жизнь.

— А что надо было? Чтобы она дальше мучилась? — угрюмо отозвался Ларт, но яростно воскликнул, размахивая руками: — Посмотри! Посмотри на нее! Она только мучилась всю жизнь!

— Ты убил Теллу, — все так же отзывался Рехи. На него напал ступор. Реальность уплывала далеко-далеко, все выглядело сном. Возможно, весь его мир — это лишь страшный сон жреца в лиловом. Он проснется где-нибудь в тенистых садах у фонтана, найдет Мирру, признается ей в своих чувствах. А потом убедит Двенадцатого не рушить мир. Да, Рехи — лишь сон жреца в лиловом. Не иначе. И от этой мысли делалось даже смешно. Один Рехи снился сам себе, другой стоял в замешательстве перед Лартом, который беспощадно отвечал:

— Да, убил.

Убил, предал смерти, хотя до того зачем-то вытащил из деревни, выхватил из самого сердца пламени. Ему посчастливилось оказаться на взгорье над лощиной, куда потекла лава. Туда его успел вывести Рехи. Остальные не спохватились вовремя, занятые распрями и бойней. Картина сложилась четко и ясно. Вновь реальность вернулась, беспощадная, грязная, закопченная. Жрец в лиловом досмотрел свой кошмар еще три сотни лет назад, а Рехи предстояло в свое времени пережевывать нелегкие решения. Что-то делать, куда-то идти.

— Мы могли помочь ей, зашить раны. Видишь? Это Лойэ мне зашила рану. Я же выжил, — зачем-то говорил он, бессмысленно поднимая тунику и указывая на старый шрам. Там уже почти ничего не осталось, к тому же Ларт почти не слушал.

— Идиот, что ты понимаешь в этом… Такие раны зашивай не зашивай. Уже пошло гниение. А ожоги… Она не выжила бы.