— Не можем. Полукровки есть великое зло нашего скорбного времени. Ни по людским, ни по эльфийским законам им нет жизни: едят лишь мясо и пьют сырую кровь. Великий Страж обещал послать проклятье на головы всем, кто испробует сырой крови и плоти человечьей. И вот они, выродившееся проклятье, плоды запретной связи.

Рехи вновь обрел над собой контроль, выдохнул и, не открывая глаз, отчеканил:

— Это какой Великий у вас? Который был три сотни лет назад?

Вновь захотелось посмеяться над Верховным: старик-то не видел того, что узрел Рехи. Не видел, как лиловый жрец, ведомый порывом, призвал страшное проклятье на головы людоедов, доведенных голодом до безумия. Тогда-то город уничтожал себя изнутри, поставки прекратились, дипломатия не принесла никаких плодов. И где-то в трущобах случилось пожирание плоти себеподобных. Первый ли раз? В первую ли войну? Конечно, нет. Но это увидел юный и наивный Страж Мира, лиловый дурак. И вот придумал всех проклясть, а вышло нелепо. Изменил природу и суть целого вида. Или не он, а Двенадцатый. Ответ все еще терялся. Так или иначе, Рехи вовсе не желал рождаться кровопийцей, но он просто родился. И когда молоко перестало насыщать его, перешел на кровь, как и все эльфы. Если бы кто-то сумел разорвать этот круг… Рехи задумался, что этот «кто-то», очевидно, он. Сделалось странно и тяжко от неверия самому себе: слишком мало пустынный бродяга значил для таких дел. Или нет? Здесь ему явно поклонялись. Всегда и везде порицали, гнали отовсюду, а здесь возвеличивали.

— Да. Великий Страж, три сотни лет назад призвавший проклятье, — воодушевился Вкитор. — Он…

— Слушай, старик, заткнись к ящерам. Знаю я, что там он. Все о нем знаю. И про любовь его, и про короля. И мне этот тип еще стихи читает. Короче, порядком надоел. Но все это ерунда, — с откровенным наглым пренебрежением ответил Рехи, вновь садясь.

— Стихи… Что… — Вкитор явно растерялся, но Рехи оборвал его:

— Верните мне Ларта! Я у вас вроде части культа? Вроде как главный?

Но ответ разочаровал и вновь вызывал головокружение:

— О нет, главный средь нас Верховный Жрец Саат. Ты же лишь орудие в руках нашего Создателя, Двенадцатого.

Рехи задохнулся от возмущения. Если бы не мерзкий запах гнилой желчи, идущий от Вкитора, то вцепился бы в его обвисшую складчатую шею.

— Двенадцатый безумец, — процедил сквозь зубы Рехи. — Вот и весь сказ. Тьфу, твои словеса, как зараза липнут. Еще место это…

— Ты узнаешь его? — поразился Вкитор. Рехи отвел взгляд, вновь сел, уже спустив ноги с алтаря. Он задел золотую посудину, и она с позвякиванием покатилась куда-то по массивным каменным плитам, уперлась в стену с намалеванными семарглами. Ошибки быть не могло: тот же тронный зал, тот же дворец. Только образы крылатых созданий нанесли явно позднее, возможно, в течение этих трехсот лет. Секта же чем-то занималась, создавала саму себя и поддерживала.