Постепенно мысли и эмоции возвращались. Первой, как водится, прорезалась тревога за свою шкуру. Второй — хитрость. Рехи как будто откатился назад на два года, в те времена, когда его вели лишь голод и инстинкты зверя. Он принюхивался и прислушивался к копошению жрецов, отчаянно ища брешь в стене или зазевавшегося караульного. Возвращение Сумеречного вселяло надежду, Рехи ждал, что вот-вот союзник появится и вызовет Саата на поединок. А дальше — что-нибудь придумают все вместе. Главное, что вывели обратно на свет. И Рехи почти смеялся. Но потом лихорадочное веселье иссякло и сменилось новым ступором, когда его втолкнули в заполненный людским морем тронный зал.

— Страж Мира! Мы поймали еретика! — торжественно провозгласили жрецы, привычно выводя Рехи на каменный постамент. Саат стоял на своем привычном месте советника, а возле трона четверо стражников держали в цепях пленника, того самого еретика. Он все не желал покорно склонять голову. Что-то знакомое сквозило в этих чертах крупной мускулистой фигуры. Что-то невероятно родное и почти забытое, как из прошлой жизни.

Рехи после кромешной темноты с трудом привыкал к полумраку мерцания факелов, поэтому не сразу различил, кто стоит перед Саатом. А когда узнал, лицо исказила гримаса радости и ужаса:

— Ларт! Что ты здесь делаешь? Ларт…

========== Голод прозрения ==========

Рехи похолодел, сердце подскочило до самого горла да там и застряло шершавым бьющимся комом. Подобного смешения радости и ужаса он не испытывал даже при встрече с Лойэ. Ее не опутывали цепи. А теперь его пронзал взгляд мерцающих синих глаз, болезненно-нежный и отчаянно-задорный, как будто не ржавые кандалы обвили запястья Ларта, а драгоценные браслеты короля полукровок.

Рехи закусил изнутри губы, чтобы не завыть. Он видел людское море подле трона, и в этом потоке каждый желал смерти Ларту. Его Ларту! Вновь обретенному, не иначе чудом. Но разве чудеса совершаются, чтобы доказать свою бесполезность? Толпа накатывала волнами, намереваясь растерзать полукровку, потому что Саат объявил их проклятым племенем. «Ларт, ты тоже видишь истинный облик жреца? Всегда видел?» — мысленно вопрошал Рехи, замечая, с каким отвращением Ларт отворачивается от Саата. Наверняка чуткий нюх друга улавливал вечный дух тлена, окутывавший восставшего мертвеца, это создание Вкитора, сына черных линий.

«Эльф, ну где же ты? Ты обещал уничтожить его! Самое время!» — нервно дергался Рехи, сбрасывая, как тяжелый плащ, волны дрожи, резавшие вдоль позвоночника изможденное тело. В зале оказался Ларт, а это означало, что все пришло в движение. Год тянулся оцепенением, но теперь каждая минута сулила новые потрясения.