Холод смешивался с приступами жара. Несколько раз его вывернуло желчью прямо на грудь, потому что наклониться не позволяли путы. Рехи ненавидел это бунтующее тело. Образы и мысли постепенно меркли, он не ощущал такого отчаяния даже после урагана, даже в день свержения Ларта. Его поймали в двух шагах от свободы и заперли в тесном коконе черных линий и собственных измышлений.

Разговор с Вкитором окончательно раздавил, доказав, что создания нового мира поголовно обречены превратиться в омерзительных тварей. Рехи проваливался в забытье, и там видел Натта, подросшего, уже резво бегающего. Он куда-то торопился, несся по узкой каменистой тропке так быстро, что нерадивый покинувший его отец не успевал догнать. Рехи окликал сына, а тот поворачивался и вместо лица у малыша возникали страшные жвала и глаза насекомого.

Рехи с криком пробуждался, и ему вторила новая волна вздохов. Вскоре он присоединился к их монотонному стенанию:

— Ох-х-х-х… Ох-ох! Ох-ох-ох!

Но у него еще остался голос, остались собственные мысли, запекшимися ледяными губами он просил:

— Заберите меня отсюда! Заберите, я сделаю, что скажете. Если это испытание, так и скажите. Я готов пройти до конца. Клянусь — я готов пройти до конца. Я клянусь! Митрий, это же очередное испытание?

— Нет, Рехи. Это испытание для нас, — послышался знакомый хрипловатый голос. Сумеречный Эльф явился сквозь темноту сгустком серых теней. Он морщился и обжигался о веревки черных линий. На бледной коже оставались дымящиеся следы, линии же зловеще шипели и плавились.

— Эльф! — шепотом позвал Рехи. — Эльф! Что делать?!

— Борись! Ты все еще можешь управлять линиями! — напутствовал Сумеречный. — Проклятье, наша теория насчет черных была ошибочной.

— Да какие теории? Что мне делать?!

— Я вызову Саата на поединок.

— Ты знаешь, что может случиться, — недоверчиво пробормотал Рехи. Он не хотел терять последнего союзника, может, даже друга.

— Знаю. Для этого нужны вы с Митрием. Вдвоем сможете как-нибудь удержать меня, — неуверенно ответил Сумеречный.

— Ты можешь стать Разрушителем миров.

— Тогда мой грех будет яснее ясного. И я признаю его в тот же час. И тогда… придет мой меч, разящий неправого, — спокойно ответил Сумеречный Эльф, но древний ужас плохо скрывался под чередой красивых слов: — Или же нет. Я уже столько раз пытался. А меч не приходил. Или я не превращался в Разрушителя…

— Отклей меня от стены! — взмолился Рехи. Ощущения собственного тела, единственные в этой тишине и неподвижности, доводили до паники.

— Ты сам можешь! Просто вспомни, как ты открыл двери! Вспомни, Рехи, кто ты! — потребовал Сумеречный Эльф.