— Рехи, пойдем! Рехи… — отчаянно дергала за руку Инде. Она плакала, размазывая грязь по запыленному лицу. Корка пыли напоминала следы проказы. Рехи вытянул руку и оттер ее, чтобы развеять иллюзию. На большее ему не хватало сил.

— Инде. Ты дойдешь сама? Осталось вроде бы немного, — прошептал едва слышно Рехи. Голос больно резонировал вдоль черепа.

Лучше бы он никогда не садился возле черного камня, пронзившего небо, словно это камень забирал его, словно это Сумеречный указал по навету место перехода в мир линий, место, где Стражу велено расстаться с телом. Рехи хотел дойти к Лойэ и Натту. Дойдет… Безмолвным призраком, незримой тенью, пришествия которых так опасалась Лойэ. Нет-нет, он придет иным призраком, не безвольной тенью, а образом радости. Окутает их свежим ветром, омоет чистым дождем, покажет светлое небо сыну. Он вернется домой… Рехи проваливался в небытие.

— Рехи! Рехи, очнись!

Кто-то упрямо тряс его за плечи, да так, что выбивал из сонливости, намного сильнее усталой Инде. Кто-то растирал руки, согревал теплым дыханием ладони.

— Ларт? Как ты меня нашел? Ты ждал нас здесь? — прохрипел Рехи, приоткрывая глаза. Возможно, черный камень перенес его на другую сторону вихря всех умерших. И там они встретились, два бесприютных призрака.

— Не закрывай глаза! Да, ждал! — сказал уверенно Ларт, слишком громко и требовательно для мертвеца. — Сумеречный сказал: «иди к острому камню с узорами». Я и пошел! Понял, что нам обоим дали ориентир. Я ведь хорошо знаю эту пустошь.

— А я-то не понял. Ничего не понял. Зачем понимать, когда ты рядом! Ларт, ты жив… — Рехи почти не верил в реальность встречи, слова радости свивались с горечью, осевшей на языке. Слишком мало сил. Обрел Ларта на самой грани, чтобы расстаться с ним, чтобы попрощаться. Рехи сливался с завитками картинок на черном камне. Они изображали людей и эльфов, которые несли богатые дары Двенадцатому. Или не ему, кому-то другому. Зато все вместе.

— Рехи! — вырывал из безучастного созерцания Ларт. — Опять эти проклятые вулканы, а? Снова смели… Они все сметают.

Он твердил что-то неразборчивое, лишь бы вернуть к себе, лишь бы не отдать узорам на черном обелиске.

— Не они, а ложный Страж, — отвечал безучастно Рехи, сам не понимая смысла. — Ларт… я так хочу отдохнуть…

— Не спи! Ну?! Кто это с тобой?

— Девочка, не видишь?

— Рехи, проснись! — несмело трясла с другой стороны Инде.

— Вижу. Но это так… странно для тебя. Куда ты идешь? — Ларт намеренно задавал ненужные вопросы, и лишь звук его голоса возвращал к реальности.

— К Лойэ. Я дойду к Лойэ… Долечу к ней так быстро, так быстро-быстро, — бормотал Рехи. И он представлял невесомое чувство полета, как во снах прошлого. В них он ведал все и видел все вокруг, легкий и прозрачный, недостижимый для зла. В них не преследовала боль, не пронзал холод. И голод тоже отступал. Возможно, именно там, в мире линий, он по-настоящему оживал. Если возможно ожить через верную смерть.