Вскоре команда Бруно сконструировала сердца Ворона, Воробья, Ласточки и других птиц. И эти птицы разлетелись по поселку. На их циферблатах блестела надпись: Zahnrad. Кто же знал, что они начнут болеть и сходить с ума. В корпусы часов прятали засушенные листья яблонь, магнолий, абрикосов – словом, тех деревьев, что росли в садах хозяев.

Дома никогда не оживали без листьев. Они нуждались в душе, обожающей яблони, магнолии или абрикосы. Мечтали с кем-то разделить свое сердце.

Заброшенную часть завода отстроили и назвали Zahnrad.

А потом появилась Лида.

Спустя пятнадцать лет

Бруно любил свой кабинет – здесь оживали сердца. Он никому не доверял своих птиц. Листья, добытые работниками из отдела Zahnrad – Стаей, – хранились в сейфе. Только Бруно знал пароль. Только он имел право связывать таких разных существ. И только он замечал призраков. Стая была слепа. А жители поселка – еще и глухи.

Странно, но… За все время Бруно не встретил ни одного зрячего человека. Да и он сам видел далеко не всех призраков. Должно быть, близорукость, думал он.

У Zahnrad никогда не садились батарейки. А механические не нужно было заводить. Ими управляла другая сила.

Год назад Бруно и его мама переселились в общежитие на заводе. Чайка… умерла. У-мер-ла. Обычное слово. Но почему же, черт возьми, так больно?

В то утро отчим опять стоял на балконе и пил пиво.

– Можешь мне помочь? – произнес он, когда Бруно замер рядом. – Я знаю, что ты меня не переносишь, но сломай их, ладно? Чайка хочет убить твою мать, я чувствую.

– Ты…

– Мне осточертел этот дом и это море. Я уйду туда, где должен быть.

Бруно посмотрел ему в глаза и с трудом кивнул. Слова застряли в горле. Он побрел к двери.

– Удачи вам, герр Шульц.

Бруно застыл.

– Ты изо всех сил пытался стать плохим отцом, но… у тебя не вышло.

Он собрал чемоданы и увез маму в общежитие при заводе. Вызвал к себе новенького. Бруно ни за что бы не решился сам убить Чайку. Это не в его правилах. Но… зажмуриться он все же не смог. Так и пялился из отремонтированной «Чайки» на того, кто швырнул с балкона бутылку. На того, чья магнолия недавно расцвела.

И вот спустя год у него появилась надежда. Он поговорил с Торой. Поволок ее в ресторан, хоть она и сопротивлялась. Зря – Бруно искал ее не для того, чтобы придушить. Конечно, он же создавал часы, а разве можно ожидать чего-то хорошего от сумасшедшего изобретателя?